Царское гадание царский каприз

Царское гадание

Автор:	Александра Ивановна Соколова
Жанр:	Исторические любовные романы
Год:	2011
ISBN:	978-5-386-02928-9

А. И. Соколова, писавшая под броским псевдонимом Синее Домино, была хорошо известна газетной Москве конца XIX века. Она сотрудничала в «Московских Ведомостях» Каткова, «Русских Ведомостях» Скворцова и др. Исторический роман писательницы «Царское гадание», вызвавший интерес массового читателя, был впервые опубликован в виде бесплатного приложения журнала «Родина» в Петербурге в 1909 году.

XIX век — одна из тревожных страниц в истории Российского государства. После драматических событий 1825 года бразды сложного правления твердой рукой сжал Николай I. Между тем после мятежа на Сенатской площади хрупкое здоровье государыни Александры Федоровны, которую император любил всеми фибрами своей души, не могло быть восстановлено. После рождения последней дочери все доктора единогласно осудили ее на полное безбрачие. Государь покорно подчинился и в интимных разговорах грустно называл себя «соломенным вдовцом». Разумеется, это вдовство соблюдалось без особенной строгости.

Об одном из серьезных увлечений Николая I, его любви к знаменитой актрисе Варваре Асенковой, рассказывается в романе «Царское гадание».

Польский мятеж был усмирен. Призрачная власть неугомонного польского царства исчезла с европейского горизонта, и император Николай I успокоился. Он успокоился как властолюбивый монарх, гордый повелитель миллионов подданных, но не успокоился и не мог простить как человек. Он возненавидел Польшу всею силою своей души, всем порывом своей гордой и страстной натуры.

Эту ненависть бессильны были победить и рассуждения глубокого ума, и беспристрастная оценка современной истории, и даже нежные и заботливые увещевания его доброго гения, императрицы Александры Федоровны, которую Николай I боготворил и слово которой было для него законом. Увы, здесь и она оказалась бессильной.

Источник

Царское гадание, Царский каприз (Соколова Александра) [2019, исторический любовный романы, аудиокнига, MP3, 96kbps]

Формат: аудиокнига, MP3, 96kbps
Автор: Соколова Александра
Год выпуска: 2019
Жанр: исторический любовный романы
Издательство: нигде не купишь
Исполнитель: Савицкий Николай
Продолжительность: 15:07:30
Описание: А. И. Соколова, писавшая под броским псевдонимом Синее Домино, была хорошо известна газетной Москве конца XIX века. Она сотрудничала в «Московских Ведомостях» Каткова, «Русских Ведомостях» Скворцова и др. Исторический роман писательницы «Царское гадание», вызвавший интерес массового читателя, был впервые опубликован в виде бесплатного приложения журнала «Родина» в Петербурге в 1909 году.
XIX век — одна из тревожных страниц в истории Российского государства. После драматических событий 1825 года бразды сложного правления твердой рукой сжал Николай I. Между тем после мятежа на Сенатской площади хрупкое здоровье государыни Александры Федоровны, которую император любил всеми фибрами своей души, не могло быть восстановлено. После рождения последней дочери все доктора единогласно осудили ее на полное безбрачие. Государь покорно подчинился и в интимных разговорах грустно называл себя «соломенным вдовцом». Разумеется, это вдовство соблюдалось без особенной строгости.
Об одном из серьезных увлечений Николая I, его любви к знаменитой актрисе Варваре Асенковой, рассказывается в романе «Царское гадание».
Царский каприз
Россия. Начало XIX века. Балы, скачки, дуэли. Изысканные красавицы и блистательные кавалеры. Блеск и роскошь царского двора. Главный дворцовый скандал — очередная фаворитка Николая I — короля-сластолюбца. Юная талантливая актриса с изящной фигуркой и кукольным личиком пленила сердце императора. Мимолетный роман грозил перерасти в большую страстную любовь, но судьба распорядилась иначе.

Доп. информация:
Прочитано по изданию: М., Издательство Гелеос, 2007
Оцифровано: Naina Kievna
Очищено: Naina Kievna
Обложка: Вася с Марса

Источник

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Царское гадание

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

Державный «соломенный вдовец»

Польский мятеж был усмирен. Призрачная власть неугомонного польского царства исчезла с европейского горизонта, и император Николай I успокоился. Он успокоился как властолюбивый монарх, гордый повелитель миллионов подданных, но не успокоился и не мог простить как человек. Он возненавидел Польшу всею силою своей души, всем порывом своей гордой и страстной натуры.

Эту ненависть бессильны были победить и рассуждения глубокого ума, и беспристрастная оценка современной истории, и даже нежные и заботливые увещевания его доброго гения, императрицы Александры Федоровны, которую Николай I боготворил и слово которой было для него законом. Увы, здесь и она оказалась бессильной.

Ненависть Николая Павловича к Польше была сознательная, глубокая и притом вполне оправдываемая. Он ненавидел Польшу и поляков так, как они сами ненавидели его.

Он не останавливался в своих карах, как и они, его подневольные вассалы, не остановились бы перед его личной гибелью, если бы она на одну минуту оказалась в их власти.

Государь был не только разгневан польским мятежом и оскорблен им. Против него никогда еще никто не осмеливался открыто восставать; поляки первые подняли против него свои непокорные, гордые головы.

И Николай Павлович воздал полякам должное за это.

Мятеж потух; затихли звон оружия и пушечная пальба, перестала литься кровь, но злоба и месть еще жили во властной душе государя, жили тем сильнее, что им почти не было исхода. Император не говорил о Польше почти ни с кем, никому не доверял своих личных мыслей и впечатлений и только в беседах с кроткой и любящей супругой порою еще высказывал те чувства, которые мучительно жили в его душе.

Императрицу он любил пламенно, всеми силами своей могучей души; но он был человек, и притом сравнительно молодой, во всей силе могучей жизни и страсти, а потому наряду с чувством любви к подруге жизни в нем вспыхивали порой и порывы бурной страсти к женщине.

А между тем со времени рождения последней дочери все доктора, пользовавшие императрицу, единогласно осудили ее на полное безбрачие.

Хрупкий организм государыни, потрясенный в день мятежа на Сенатской площади 1825 года, когда ее супруг на ее глазах передал своего маленького наследника под защиту верного престолу гвардейского полка, не мог уже быть вполне восстановлен. В первую минуту у Александры Федоровны от сильного испуга задрожала голова, и этот нервный жест, ранний признак старости, остался до конца ее дней. Она, грациозная, гибкая, всегда жизнерадостная, выходила в дни придворных балов в сказочных по роскоши туалетах, с улыбкой счастья на красивом лице и с красиво причесанной, убранной цветами, но трясущейся головкой.

Государь страдал от этого болезненного припадка, только с большим трудом мог привыкнуть к нему, но молча, покорно подчинился строгому приговору представителей медицинской науки и в интимных разговорах с грустной улыбкой называл себя «соломенным вдовцом».

Это вдовство, само собой разумеется, соблюдалось без особой строгости. Проскальзывали маленькие эпизоды почти невольной неверности, над которыми сама императрица прежде всех дружески смеялась и шутила, не придавая им никакого серьезного значения. Она знала, что минутное сближение с женщиной, как бы молода и хороша ни была последняя, не могло отнять у нее сердце ее державного супруга; она знала, что она со своей поблекшей, но все еще грациозной и увлекательной красотой будет для него всегда впереди всех блестящих красавиц, украшавших в то время великолепный русский двор.

Первым серьезным увлечением государя было его ухаживание за красивой и строгой фрейлиной императрицы Варварой Аркадьевной Нелидовой, но и этого соперничества императрица не боялась, как не боялась ничего остального. Она только уважала Нелидову так, как не уважала других женщин, минутно отмечаемых капризом государя. Она своим женским сердцем чувствовала, что Нелидова не царя полюбила в императоре Николае, не полновластного владыку полумира, а человека, который увлек ее порывом своей страсти и сумел пробудить в ней такую же жгучую страсть.

Императрица одной из первых узнала об увлечении державного супруга, первая зорко присмотрелась к его новой избраннице и в интимной беседе сама заговорила с ним об этом увлечении. Николай Павлович откровенно сознавался ей во всем. Она не рассердилась, даже не огорчилась, а лишь грустно улыбнулась, и в этой грациозной улыбке разом сказалась и нежная любовь, поневоле покинутой супруги, и женственная душа любящей женщины.

— Варенька — честный, хороший человек, — задумчиво проговорила императрица. — Ее обидеть будет грех, и, если судьба пошлет тебе детей, я прошу тебя, чтобы эти дети были вполне обеспечены и нравственно, и материально.

Государь вместо ответа молча крепко поцеловал руку супруги. Однако о беременности Варвары Аркадьевны не было еще речи, и заботы государыни оказывались преждевременными.

Вечером в этот же день, беседуя со своей сестрой, последовавшей за ней в Россию и вышедшей здесь замуж за графа Гендрикова, императрица заговорила о новом увлечении государя. Графиня испугалась и громко воскликнула:

— Ах, Боже мой! Откуда ты знаешь? Кто мог тебе сказать?

Наедине она была на «ты» с императрицей.

— А зачем же было бы скрывать это от меня? — проговорила императрица. — Я и с государем говорила, и он сам подтвердил мне то, что я уже знала.

— Напрасно! Я удивляюсь государю, — нервно возразила графиня Гендрикова.

— Почему удивляешься? Разве я не обязана подчиниться тому, что исправить не могу? Разве я имею право требовать от государя, чтобы он жил монахом?

— Конечно нет, я этого не говорю. Но отсюда до того, чтобы рассказывать тебе о всех своих скандальных похождениях, целый мир расстояния! Хороши были бы мы все, если бы наши мужья вздумали посвящать нас во все свои эскапады! — И при этой мысли жизнерадостная графиня поневоле рассмеялась.

Государыня тоже улыбнулась и, смеясь, заметила:

— Ваши мужья — негодяи! Они изменяют вам от распущенности, оттого, что им весело поступать не так, как следует, тогда как государь изменяет мне только потому, что я как жена умерла для него. Будь я жива, он ни на кого, кроме меня, не взглянул бы никогда.

Графиня промолчала, но в тот же вечер, оставшись одна с государем, с которым держалась почти фамильярно, выразила ему свое искреннее порицание по поводу его неуместной откровенности. Он стал на сторону своей супруги, лишний раз преклонившись перед ее деликатным самоотвержением.

— Да, но все-таки ей не может быть все это приятно.

— Напротив! Это должно быть совершенно безразлично ей. Ведь она знает, что по первому ее слову или взгляду я откажусь от всех красавиц мира.

— Ну, это все слова, которым трудно поверить, — пожала графиня своими несколько отяжелевшими плечами.

— Когда ваш муж станет уверять вас в чем-нибудь подобном, — смеясь возразил государь, — то я всеми силами приглашаю вас не верить. Но когда это говорю я, то вы смело можете поверить.

— Ваше величество знаете что-нибудь про моего мужа? — спросила графиня, слегка сдвигая свои характерные брови. — В таком случае я убедительно просила бы вас открыть мне всю правду.

— И не подумаю, дорогая графиня! Я вовсе не хочу ссорить вас с вашим мужем, вы и без меня сумеете поссориться. На что вам мое участие в таком неизбежном деле?

Говоря это, государь намекал на беспрерывные ссоры между графиней Гендриковой и ее мужем, действительно отличавшимся необычайной влюбчивостью, точно так же, как графиня отличалась необычайной ревностью. Но как то, так и другое являлось совершенно напрасным. Граф был очень некрасив, известен своей аккуратностью, доходившей до скупости. Вследствие этих двух качеств, взятых вместе, им никто не увлекался, и даже продажные ласки выпадали на его долю с большими

Источник

Анна Соколова — Царское гадание

Анна Соколова — Царское гадание краткое содержание

А. И. Соколова, писавшая под броским псевдонимом Синее Домино, была хорошо известна газетной Москве конца XIX века. Она сотрудничала в «Московских Ведомостях» Каткова, «Русских Ведомостях» Скворцова и др. Исторический роман писательницы «Царское гадание», вызвавший интерес массового читателя, был впервые опубликован в виде бесплатного приложения журнала «Родина» в Петербурге в 1909 году.

XIX век — одна из тревожных страниц в истории Российского государства. После драматических событий 1825 года бразды сложного правления твердой рукой сжал Николай I. Между тем после мятежа на Сенатской площади хрупкое здоровье государыни Александры Федоровны, которую император любил всеми фибрами своей души, не могло быть восстановлено. После рождения последней дочери все доктора единогласно осудили ее на полное безбрачие. Государь покорно подчинился и в интимных разговорах грустно называл себя «соломенным вдовцом». Разумеется, это вдовство соблюдалось без особенной строгости.

Об одном из серьезных увлечений Николая I, его любви к знаменитой актрисе Варваре Асенковой, рассказывается в романе «Царское гадание».

Царское гадание — читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

— Садись! — серьезно, почти повелительно проговорила старая цыганка. — Садись и слушай меня внимательно! Прежде всего скажи мне: ты ничего особенного сегодня во сне не видал? Тебе не снился далекий, великий старец?

Государь чуть не вскрикнул от удивления.

— Ты знаешь? — проговорил он.

— Я все знаю, государь! Для меня нет ничего сокрытого! Я ценою жизни заплатила за свое роковое знание, и неизвестного для меня нет ничего.

— В таком случае ты знаешь и то, кого я видел во сне сегодня, и что именно говорил мне привидевшийся мне далекий старец?

— Я все знаю, государь, — повторила гадалка. — Великий старец и мне приснился, как приснился тебе, и я слышала его вещий голос, как ты его слышал!

— И что же он сказал тебе?

— Все то же, что сообщил тебе, государь! Он сказал мне, что тебя ждет добровольная кончина на престоле твоих предков, а твоего державного сына, твоего первенца, ждет мученическая кончина на том же престоле. Ему предстоит великое мировое деяние: он призван освободить рабов от пленения. Над ним блеснет сияние предвечного света, но изуверы не поймут его, как не поняли они Спасителя мира. И его, царя земного, предадут смерти, как до него предали смерти Бессмертного Царя Небесного! Все это, государь, сказал мне сегодня далекий старец в чудном сне. Все это он сказал и тебе во сне тяжелом и мучительном. Но не за тем я призвала тебя к себе сегодня, а для того, чтобы ты своей властью назначил мне день, когда я могу исполнить возложенное на меня великое поручение, исполнить волю пославшего меня великого старца.

Государь слушал ее внимательно, почти с благоговением.

— Ты торопишься? — спросил он.

— Да, особенно мешкать я не желала бы, — ответила цыганка.

— Но почему? Разве ты хочешь покинуть Петербург?

— О моем личном желании тут речи быть не может, как и вообще никогда не может быть речи о желании нас, грешных, сопоставленных с предвечным, великим предназначением! Я уйду тогда, когда придет мой час. И этот час особенно не замедлит.

— И далеко ты уйдешь от нас? — спросил государь, как бы охваченный невольным сожалением при мысли об уходе странной гадалки.

— Далеко, государь, туда, откуда еще никогда никто обратно не возвращался!

— Ты сегодня слишком мрачно настроена! — попробовал пошутить император.

— О моем личном настроении какая же речь? — сказала гадалка, строго взглянув на него. — Я не за тем призвала тебя, чтобы выслушивать твои царские шутки. Они хоть и царские, хоть и милостивые, а все-таки шутки! Мне-то шутить не полагается! Смех от меня уже многие десятки лет как отошел.

— Но чего же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты сам назначил мне тот день и час, в который мне разрешено будет без лишних соглядатаев проникнуть в собор, где почивают все русские цари, волей Божьей призванные к вечному упокоению, и где рядом с их могилами возвышаются людскою волей воздвигнутые гробницы над мнимым прахом тех, кого Господь в праведном суде Своем еще не призывал к Себе.

— Ты можешь пройти в собор всегда, когда захочешь! Вход туда никому не воспрещен.

— Я знаю это. Но я должна там исполнить великое, святое поручение, а оно не может быть исполнено иначе, как в полном одиночестве и среди великой тайны. Я о божественном законе говорю, его исполнить стремлюсь! До людских законов мне нет дела. Ты руководишь ими, как сам хочешь, а потому укажи мне сам, когда мне может быть разрешен вход в собор единолично, без свидетелей?

Государь на минуту задумался.

— Но… это исполнить трудно, — сказал он. — В соборе всегда присутствуют сторожа!

— Даже и ночной порой?

— Нет, ночью собор заперт! Но и тогда сторожам будет известно, если в его стены проникнет посторонний человек.

— А ты сам никогда в него один не входишь? — вдруг спросила цыганка.

Государь при этом вопросе слегка вздрогнул.

— Нет, я один в собор не вхожу. В последний раз я вошел туда один в день своего воцарения.

— И с тех пор ни разу больше не решился на это, государь?

Николай Павлович переменился в лице.

— Как? Тебе и это известно? — голосом, полным ужаса и недоверия, произнес он.

— Мне все известно, государь. Я не могу не знать того, что случается, и того, что должно случиться! И хотела бы, да не могу. Мне все тайны мира открыты. Оттого-то мне так и тяжело жить, оттого-то я так и рада буду, когда настанет мой последний час.

— Тебе так надоело жить?

— Не надоело мне… не то это слово! Устала я от жизни, так мучительно, так непосильно устала, что на языке человеческом нет выражения для этой усталости.

— И скоро найдешь ты избавление от этой непосильной ноши? — уже с участием спросил император.

Гадалка строго взглянула на него.

— Это праздный вопрос, государь! Такие вопросы ставить никогда не следует.

Николай Павлович повел плечами. Выговоров он не любил и не принимал даже и от такой силы, которую он признавал почти сверхъестественной.

— А тайну чужой кончины ты тоже открыть не можешь? — спросил он.

— И не могу, и не должна! Но ты о ком хотел спросить? О себе?

— Да, конечно! В тайны чужой жизни я проникать не стану.

— Прямой ответ я тебе дать не могу. Я могу сказать тебе только, что могучий дуб упадет, а нежный, гибкий тростник останется, и переживет могучий дуб, и плакать будет о нем горько, и не утешится до последнего своего часа. Не признает глупый, слепой народ всего великого значения мягкого и нежного тростника! Не разглядит он луча солнечного на русском престоле, отвернется от кроткого света и его ясного, скромного мерцания не признает. Дуб же упадет своей могучей волей, своим человеческим произволом, часа воли Божьей не дождавшись. И случится это тогда, когда светлым сиянием заблещет святой крест на новом, великом, победном храме.

Цыганка говорила громко, вдохновенно, ее речь звучала великой, святой истиной, в ней слышалась могучая, почти нечеловеческая сила.

Государь внимал ей в упорном, ненарушимом молчании. Наконец он спросил:

— Когда и как я могу ответить тебе на твою просьбу?

— А сейчас разве ты ответить мне не можешь?

— Нет! Мне надо будет сообразить все то, что я от тебя сегодня слышал, и все, что тебе предстоит исполнить! Я не хочу и не могу вызвать никаких праздных толков. Думать могут все, кто что хочет, и догадываться могут, но… своим словом и своими действиями я не могу и не должен возбуждать никаких праздных толков!

— А ты, государь, называешь святую истину «праздными толками»?

— Да! Когда она становится вразрез с моими предначертаниями! — ответил государь тем властным голосом, который много лет после его кончины еще слышался его современникам. Сказав это, император встал и, направляясь к двери, остановился, чтобы ласково сказать: — А я тебе еще спасибо не сказал за мое маленькое гнездышко, устроенное тобою!

Источник