Эдогава Рампо
Японский писатель Эдогава Рампо — основатель современного японского детектива, создатель серии романов и рассказов о детективе Когоро Акэти.
Эдогава Рампо. Биография
Таро Хираи, Эдогава Рампо — псевдоним, родился 21 октября 1894 года в городе Набари. После окончания университета Васэда (экономическое отделение), перебивался случайными заработками: продавец лапши, редактор газеты, продавец книжного магазина.
В студенческие годы увлекался чтением рассказов Эдгара По, особенно имеющих в сюжете детективные мотивы. Увлечение помогло выбрать псевдоним созвучный имени и фамилии любимого писателя (Эдогава Рампо — Эдгар По), поскольку Таро планировал стать писателем именно детективного жанра. Псевдоним для японцев звучал несколько с юмористическим оттенком.
Во время обучения в университете Таро делает попытки перевести рассказы Артура Конан Дойла на японский. Свой первый рассказ Медная монета Хираи опубликовал в 1923 году, и хотя ранее другие авторы писали рассказы в которых использовались элементы детективного жанра (слежка, загадка, криминальный сюжет), но именно рассказы Рампо стали отправной точкой для японского детектива.
Рампо заимствует у западных авторов элемент серийности и в большинстве его произведений действует детектив Когоро Акэти. Рассказы и романы японского автора используют традиционные детективные для европейского детектива схемы загадки и ее решения, но обрамлены восточной экзотикой. Характерным признаком его произведений является использование оптических приборов — линз, зеркал, которые используются преступниками.
В 1926 году Эдогава напечатал свой первый роман, а в 1931 году выпустил своё первое собрание сочинений. В 30-е годы его творчество начинает совмещать расследование детективной загадки и чувственных элементов. Как отмечают критики его творчество в эти годы можно охарактеризовать тремя словами: эротика, гротеск и бессмыслица. Использование сексуальных элементов и даже хентая помогает Рампо сохранить интерес у публики к своим произведениям.
С началом в 1937 году китайско-японской войны Рампо привлекают сюжеты с использованием военных историй, в частности публикует рассказ Червяк, в котором рассказывает о ветеране войны, изуродованном войной и парализованном, неспособном двигаться, говорить и жить самостоятельно. Рассказ был запрещен военной цензурой, но японский режиссер Кодзи Вакамацу сделал по сюжету рассказа свой знаменитый фильм, отмеченном Золотым медведем на 60-м Берлинском кинофестивале. В эти годы он публикует романы и рассказы, где недоедающие сыщики расследуют преступления совершенные в военное время.
В 1947 году он стал одним из основателей Клуба детективных писателей Японии.
Скончался Эдогава Рампо в 1965 году от инсульта.
Из статей
Мистификация длиною в жизнь
… Не надо забывать, что картина должна быть всегда
отражением глубокого ощущения и что глубокое
означает странное, а странное означает неизвестное и неведомое.
Для того чтобы произведение искусства было бессмертным,
необходимо, чтобы оно вышло за пределы человеческого, туда,
где отсутствует здравый смысл и логика.
Таким образом оно приближается ко сну и детской мечтательности…
Джордже Де Кирико
Эдогава Рампо… Повторите это несколько раз — и слух ваш уловит нечто знакомое. Японский писатель Таро Хираи выбрал для литературного псевдонима иероглифы, созвучные с именем родоначальника мировой детективной литературы — Эдгара Аллана По. Шаг не только дерзкий, но и рискованный: имя гения — непосильное бремя для начинающего литератора; оно способно раздавить, уничтожить его. Но судьба распорядилась иначе: Эдогаве Рампо предстояло сыграть ту же роль в Японии, что Эдгару Аллану По — на Западе. Искра из чужого костра разожгла новый, не менее яркий огонь.
Однажды некий иностранец поинтересовался у знаменитого психолога Кандзи Хатано, не путают ли японцы Эдогаву Рампо с подлинным Эдгаром По. Ну что вы! — возмущенно воскликнул ученый. — Рампо куда популярнее!.. Да, трудно переоценить значение Эдогавы Рампо, основоположника детективного жанра в Японии, для национальной литературы.
Чтобы лучше понять роль и место Рампо в контексте национальной культуры, позволим себе краткий исторический экскурс.
Первые произведения в духе детективной литературы появились в Японии еще в XVII веке. Наиболее значительное из них — сборник Сопоставление дел под сенью сакуры в нашей стране (1689), принадлежит перу классика японской литературы Ихаре Сайкаку. Однако написанный в жанре китайской судебной повести сборник при все своей увлекательности носил подражательный характер и копировал сюжеты из книги китайского автора Гуй Ваньчжуна Сопоставление дел под сенью дикой груши. Помимо Сайкаку еще немало писателей пробовали себя на этом поприще, но без особого успеха, и интерес к жанру судебной повести постепенно угас.
С окончанием периода самоизоляции страны 1 в Японию бурным потоком хлынула западная культура, в том числе литература — и с конца XIX века начинается увлечение американскими, английскими и французскими детективным авторами. Переводные издания выходят десятками, огромными тиражами и с восторгом принимаются читательской публикой; но несмотря на то, что уже близится к завершению первая четверть нового века, национальный детективной литературы — и в современном ее понимании — по-прежнему нет.
Надо заметить, что развитие современной литературы Японии отставало от Запада по меньшей мере на пятьдесят лет. Не избежал подобной участи и детектив. Ученые были склонны объяснять это прискорбное обстоятельство отсутствием должной научно-технической базы (что, кстати, в полной мере относится и к научно-фантастической литературе), общей социальной неразвитостью Японии начала XX века, различиями в менталитете японцев и европейцев, бюрократичностью государственного аппарата, а также традиционной регламентированностью и ориентацией среднего японца на социальную группу — последнее почти исключало возможность инициативы частного расследования, составляющего стержень детективной литературы… Можно добавить еще ряд причин, но вряд ли стоит углубляться в детали. Во всяком случае, факт остается фактом: до 1923 года, когда появился первый рассказ Эдогавы Рампо Медная монета, заложивший основы нового жанра, национальной детективной литературы в Японии не существовало. Попытки даже таких выдающихся писателей, как Акутагава Рюноскэ и Дзюнтъитиро Танидзаки, остались (и для жанра, и для самих авторов) случайными эпизодами.
Но вот явился японский Эдгар По — и колесо истории повернулось.
Эдогава Рампо родился в 1894 году в небольшом городке Набари (префектура Миэ) в семье мелкого чиновника. Детство его прошло в городе Нагоя, но в возрасте 17 лет Эдогава отправляется в Токио продолжить образование. Он поступает в университет Висэда и заканчивает его по отделению экономики. Прежде чем стать писателем, Рампо успевает сменить несколько профессий: он подвизается в качестве торгового агента, клерка, редактора журнала, корреспондента газеты…
Эдогава Рампо работал в жанре детектива до конца своих дней. Он писал не только художественные произведения — ему принадлежит целый ряд теоретических работ: эссе, статьи, исследования. Рампо ратовал за чистоту жанра, призывая не расширять рамки традиционного детектива до приключенческих и научно-фантастических произведений. В 1947 году по его инициативе был создан японский Клуб писателей детективного жанра, преобразованный в 1963 году в Ассоциацию, первым председателем которой был избран сам Эдогава Рампо.
В 1954-м писатель учредил на свои средства литературную премию за лучший детективный роман, которая и сейчас вручается молодым авторам.
Скончался Рампо в 1965 году — от инсульта, в возрасте семидесяти одного года.
Казалось бы, биография самая заурядная. Родился, учился, женился — и трудился не покладая рук. Ни трагедий, ни драм, ни приключений. Лишь время от времени короткое путешествие то на горячие источники, то на север Японии. Для стороннего наблюдателя — монотонно-бесцветное, однообразное существование. Но это не так: Рампо прожил ярчайшую жизнь — жизнь своих литературных героев. А их у него великое множество, ведь творческое наследие писателя насчитывает 25 томов!
В этом сборнике представлены произведения начального периода творчества Рампо (за исключением повести Простая арифметика, написанной уже после войны), который исследователи полагают самым интересным в художественном отношении.
В творчестве Рампо отчетливо прослеживаются для непересекающихся направления, две струи — ирреальное и реальное, романтическое и рациональное. Мы постарались отразить в должной мере и в должных пропорциях эту его особенность, и, таким образом, произведения, вошедшие в сборник Психологический тест, распадаются на две группы.
Известно, что детективы делятся на научные и интуитивные. Первые раскрывают совершенное преступление позитивными средствами исследования материальный улик (в Европе это направление представлено романами О. Фримена, Ф.У. Крофтса), вторые основываются на догадке и интуитивном проникновении в психология преступника (Агата Кристи, Г.К. Честертон, Э.К. Бентли и другие). Рампо — одержимы приверженец интуитивного метода, и рассказ Психологический тест (1925), бесспорно, его программное произведение.
Сюжетный ход несколько неожидан: имя убийцы и мотив преступления раскрываются в первом же абзаце. Да и сама ситуация в общем-то не нова: кое-кому даже покажется, что сцену убийства старухи Рампо скопировал у Достоевского (о механизме культурного заимствования в Японии, мы поговорим несколько позже). Но уже через пару страниц снисходительно позевывающий читатель, ожидавший утомительного перечисления подробностей преступления, поймает себя на том, что с неослабевающим интересом глотает сухие, бесстрастные, как протокол судебного заседания строки. Ни один, даже искушенный в тонкостях жанра знаток не догадается до самой развязки, каким образом хитроумный сыщик изобличит убийцу, не оставившего решительно никаких следов преступления.
Вдохновенный гимн интуитивного методу завершается эпизодом, напоминающим объяснение Раскольникова с Порфирием Петровичем, но и здесь Рампо верен себе: многочисленные аллюзии, реминисценции и прямые параллели с западной литературой для него только повод сказать нечто свое, глубоко индивидуальное и национальное. Кстати, сам психологический тест, предложенный немецким ученым Гуго Мюнстербергом, Рампо препарирует с такой изощренностью, столь изобретательно выявляет слепые пятна человеческой психики, что у читателя, по существу, не остается сомнений в превосходстве традиционного японского психологизма.
Ожесточенный спор Рампо с адептами научного детектива продолжается в повести Плод граната (1934). Начальная сцена потрясает человека жуткой, патологической краской.
… Полицейский, обходя участок, замечает в заброшенном доме красноватый отсвет. Движимый естественным любопытством, он подкрадывается к двери, и перед ним открывается чудовищная картина: при неверном свете длинноволосый юнец вдохновенно срисовывает с натуры совершенно невообразимый предмет, отдаленно напоминающий перезревший, растрескавшийся плод граната. При ближайшем рассмотрении «гранат» оказывается головой трупа, чудовищно обезображенного кислотой. Неизвестно не только имя убийцы — неизвестна и личность изуродованного до неузнаваемости потерпевшего…
Далее пафос повествования несколько снижается и следует длинный обстоятельный рассказ усердного служаки полицейского, мнящего себя гениальным сыщиком. Он простоват и несколько напоминает бесхитростного доктора Ватсона. Тем не менее с помощью логических построений и материальных улик (!) ему удается изобличить настоящего преступника, затаившегося под маской добродетели. Однако… Однако не будем торопиться с выводами и предвосхищать события. Скажем лишь, что в повести — двойное, даже тройное дно. И завершается она полным крахом научного метода расследования. Эдогава Рампо — великий мастер интриги, в этом он превзошел самого Эдгара По. Если последний удовлетворился максимум двойной перестановкой героев, то Эдогаве Рампо этого недостаточно: он столько раз меняет местами гипотетических преступника и жертву, что финал оказывается полной неожиданностью для обескураженного читателя. Особенно любит Рампо ссылаться на своих же героев и события, с ними происходящие, как на нечто реальное, тем самым усиливая эффект погруженности в вымышленную среду и достигая удивительной достоверности (Простая арифметика, Психологический тест).
Не менее любимый прием — ролевая множественность, несколько ипостасей одного героя; это прослеживается во многих произведениях Рампо.
Повесть Простая арифметика (в оригинале Кто?), замывающая первую группу — рационального и традиционного, стоит несколько особняком: и потому, что создана она позже, уже после войны, и потому, что в отличие от других повестей и новелл сборника написана прозрачным, простым языком, свободным от затейливости и нарочитой старомодности слога под XIX век, характерного для начала периода творчества Рампо. В ней не нагнетается атмосфера ужаса и зловещей тайны. Что это — качественно новый этап? Отход от прежних традиций? Нет. При внимательном изучении обнаруживается, что новшества носят чисто поверхностный, стилистический характер. Глубинный слой остается нетронутым — все тот же нескончаемый спор о научном и интуитивном, заканчивающийся полным крахом научного метода, все те же излюбленные приемы — перевертыши, мистификации, ролевая множественность героев…
Впрочем, что касается последнего пункта, то здесь творчество Рампо далеко не однозначно. Не будем забывать о второй — не менее мощной и самоценной — струе: о волшебном и ирреальном. Забавно, но факт: непревзойденный мистификатор, Рампо стал жертвой самомистификации длиною в жизнь.
Границы детективного жанра размыты, четких дефиниций здесь не существует. Наличие тайны — уже отличительный признак детективной литературы. И Рампо, ратуя за чистоту жанра, до самых последних дней работал в совершенно ином направлении — в традиционном японском жанре кайдан (рассказов об ужасном), даже не подозревая об этом.
Обнаружив это под конец жизни, Рампо самолично разделил собственные произведения на чистые детективы и рассказы об ужасном. Следуя его примеру, отнесем ко второй группе — романтического и ирреального — вошедшие в данный сборник новеллы Путешественник с картиной (1929), Волшебные чары луны (в оригинале Доктор Мэра, 1931) и Человек-кресло (1925).
Романтическо-ирреальное у Эдогавы Рампо родилось не из западного готического романа, а из национального опыта средневековой литературы. В Японии традиция жанра кайдан уходит корнями в глубокую древность. На протяжении многих веков огромной популярностью пользовались (что было обусловлено характером народных верований) рассказы об оборотнях, привидениях, духах и прочих сверхъестественных явлениях. Жанр новеллы о чудесах полностью сложился в начале XVII века.
Однако у Эдогавы Рампо волшебство носит прикладной характер. Оно не более чем средство художественного выражения, тонкий флер, приукрашивающий реальность. Главное для Рампо — запечатлеть ужас души, свою собственную тоску и смятение. Недаром все чудовищные, жутковатые истории в его произведениях рассказаны от лица специально введенных персонажей, то ли существовавших в действительности, то ли пригрезившихся писателю.
Новелла Путешественник с картиной исполнена особого очарования, в ней ощущается изысканность, присущая японской куртуазной литературе.
В иной тональности выдержан рассказ Волшебные чары луны — невероятная, загадочная история о зеркальных самоубийствах. Эта новелла в отличие от рассказа Путешественник с картиной лишена романтизма; вместо изысканности — жуткая реалистичность традиционного кайдана. Даже сам антураж — ночная тьма, луна, зеркальный пейзаж — напоминает средневековые волшебные повести.
Итак, заглянем в творческую мастерскую волшебника Рампо.
Ночь, тьма, луна, зловещие тени, картины с ожившими персонажами — это традиционное, то, что оттачивалось и совершенствовалось веками. Но по соседству с привычными атрибутами старины мы обнаружим совершенно неожиданные предметы — уже из нашего, XX века.
Бинокли, отдаляющие и уменьшающие предмет до размера песчинки или, напротив, чудовищно увеличивающие его; микроскопы, способные превратить крохотного червяка в ужасающего дракона, — во всем этом есть что-то от черной магии, — читаем мы в рассказе Путешественник с картиной. Да, бинокли, эти орудия дьявола, приоткрывают Рампо — а заодно и его читателям — кусочек иного, потустороннего мира.
Кстати, страх перед линзами и всякого рода оптическими приборами писатель вынес из детства: маленького Рампо напугало и потрясло чудовищное инфернальное видение, возникшее под увеличительным стеклом, с которым ему вздумалось поиграть во время болезни. С детских лет, вероятно, запал ему в душу и сладкий ужас игры в прятки (рассказ Человек-кресло).
Не менее почитаемы Рампо куклы, особенно манекены (Путешественник с картиной, Волшебные чары луны), искусственные глаза (Плод граната, Волшебные чары луны), еще больше зеркала, внушающие его героям просто мистический ужас (Волшебные чары луны). Тема зеркал — магистральная тема у Рампо. Рассказ Ад зеркал (1926) целиком посвящен кошмару отражений.
Примечательно, что тема зеркал трактуется у Рампо иначе, нежели в средневековых волшебных новеллах. Магия зеркал и биноклей у Рампо физически ощутима, это — окошко, приоткрывающее красоту инфернального. Даже в самых рациональных произведениях нет-нет да и проскользнет — пусть косвенно, мимоходом — намек на существование иного мира. Как, скажем, в повести Простая арифметика всплывает вдруг, хотя и в юмористическом ключе, призрак неотмщённой О-Кику — утонувшей в колодце героини средневековой легенды. Или возникает (не совсем кстати) стеклянный глаз погибшего персонажа, который хотел вымолвить что-то (повесть Плод граната).
Глубокое означает странное, а странное означает … неведомое. Джорджо Де Кирико полагают предтечей сюрреализма и живописи. В Эдгаре По иные критики склонны видеть пророка, предвосхитившего сюрреалистическую литературу XX века с ее смешением действительного и ирреального. С не меньшим основанием можно искать аналогичные черты в творчестве Эдогавы Рампо, тем более что восприятие сюрреализма в Японии было подготовлено всей практикой дзэн-буддизма. Но это предмет отдельного исследования, и стоит ли разрушать магию Слова писателя подобными изысканиями? Предоставим ему самому сказать за себя.
Прежде чем перевернуть страницу и ввести читателя в волшебный, полный грез и загадок мир сновидений Рампо, скажем (как и было обещано в самом начале) об одном удивительном свойстве японской культуры. О преемственности и самобытности.
Феномен Рампо — явление для Японии не уникальное. Уникально оно для нас, европейцев — своей множественностью и повторяемостью. Вспоминая историю японской культуры — начиная с проникновения в страну в V веке н.э. китайской иероглифической письменности, — осознаешь, что для Японии характерна особая форма культурных заимствований. В этой стране чрезвычайно сильны защитные механизмы адаптации и выживаемости традиционного, национального, что в очередной раз блистательно подтвердил своим творчеством Эдогава Рампо, воплотив на практике излюбленную японцами формулу: Заимствовав у других, наполнить собственным содержанием.
Предисловие к сборнику Психологический тест
Избранная библиография
Серия рассказов и романов о Когоро Акэти
Дело об убийстве на склоне Д, 1925
Психологический тест, 1925
Черная рука синдиката, 1925
Явление, 1925
Наблюдатель на чердаке, 1925
Гном, 1926
Кто? 1929
Человек-паук, 1929
Результаты любопытной охоты, 1930
Фокусник, 1930
Вампир, 1930
Золотая маска, 1930
Черная ящерица, 1934
Человек Леопард, 1934
Пик Дьявола, 1937
Черная звезда, 1939
Адский клоун, 1939
Опасное оружие, 1954
Теневой человек, 1955
Луна и перчатки, 1955
Рассказы и романы
Медная монета, 1923
Дневные сны, 1925
Человек председатель, 1925
Красные палаты, 1925
Инцидент на берегу озера Инн, 1926
Адское зеркало, 1926
зверь в тени, 1928
Демон одинокого острова, 1929
Седой демон, 1931
Призрак башни, 1937
Перекресток, 1955
Источник
