Предсказание трелони узник азкабана
Гарри радовался выигранному Кубку по Квиддитчу не меньше недели. Даже погода, казалось, праздновала; приближался июнь, дни стали безоблачными и душными, и всем хотелось гулять, валяться на траве, прихватив с собой несколько пинт холодного тыквенного сока, играть в Плевкамни или смотреть, как гигантский спрут проплывает по поверхности озера.
Но они не могли. Скоро должны были начаться экзамены и вместо того, чтобы гулять на территории школы, ученикам приходилось сидеть в замке, пытаясь сосредоточиться на занятиях, в то время как игривые струйки летнего ветерка влетали в окна. Занимались даже Фред и Джордж Уизли — им надо было получить Стандартизированные отметки волшебников (СОВы). А Перси готовился к ТРИТОНам (Типично решаемым изнуряющим тестам — оценка навыков) — самому сложному экзамену в Хогвартсе. Он надеялся получить работу в Министерстве магии, и для этого ему нужно было заработать высшие баллы. Он был постоянно на взводе и сурово наказывал тех, кто нарушал тишину в гостиной по вечерам. Больше Перси волновалась только Гермиона.
Гарри и Рон уже перестали интересоваться, как ей удается посещать несколько занятий одновременно, но на этот раз не смогли удержаться от вопроса, увидев составленное Гермионой расписание экзаменов, первая колонка которого гласила:
Обед.
13.00. Изучение древних рун.
— Гермиона? — спросил Рон осторожно, потому что в эти дни она, казалось, готова была взорваться, когда её отрывали от занятий. — Эээ… а ты уверена, что правильно списала время?
— Что? — спохватилась Гермиона и глянула в расписание. — Да, уверена.
— Наверное, бесполезно спрашивать, как ты собираешься быть на двух экзаменах одновременно? — поинтересовался Гарри.
— Да, — подтвердила Гермиона. — Кто-нибудь видел мою Арифмантику и грамматику?
— Ну конечно, я взял её почитать перед сном, — пробормотал Рон себе под нос.
Гермиона нырнула в горы пергамента на столе в поисках книги.
Как раз в этот момент за окном раздался шорох, и в гостиную влетела Хедвига с запиской в клюве.
— Это от Хагрида, — сказал Гарри, разворачивая записку. — Апелляцию по делу Конклюва назначили на шестое.
— В этот день заканчиваются наши экзамены, — сказала Гермиона, продолжая искать свой учебник по Колдовству.
— Они явятся сюда и разберутся с этим, — добавил Гарри, читая письмо. — Кто-то из Министерства магии и… и палач.
Гермиона испуганно вскинула глаза.
— Они пригласили палача на апелляцию — но это звучит так, как будто они уже всё решили!
— Да, похоже, — протянул Гарри.
— Как же так? — завопил Рон. — Я потратил уйму времени, перелопатил горы материала, не могут же они это просто проигнорировать!
Но у Гарри было ужасное предчувствие, что Комитет по Устранению Опасных Созданий уже решил дело в пользу мистера Малфоя. Драко, который заметно поутих после блистательной победы Гриффиндора в Квиддитче, в последние дни вновь обрёл свою нахальную ухмылку. Его язвительные реплики давали понять, что он абсолютно уверен в предстоящем смертном приговоре Конклюву и невероятно счастлив, что сам стал этому причиной. Гарри с трудом удалось удержаться от того, чтобы, подобно Гермионе, не заехать Малфою по физиономии. Но хуже всего, у них не было ни времени, ни возможности навестить Хагрида, потому что строгие меры безопасности всё ещё действовали, а Гарри не осмеливался достать свой Плащ-Невидимку из-под статуи одноглазой ведьмы.
Начались экзамены, и в замке воцарилась необыкновенная тишина. Обедая после Трансфигурации, усталые третьеклассники сравнивали результаты и жаловались друг другу на сложные задания (например, превратить чайник в черепашку). Гермиона доставала окружающих, объясняя, почему её черепашка была похожа на морскую, но это мало кого волновало.
— А у моей хвост всё ещё похож на носик чайника, какой кошмар!
— Могут ли черепашки выдыхать пар?
— У неё панцирь цвета ивовой коры, думаешь, мне за это снимут балл?
После обеда — наверх, на экзамен по Заклинаниям. Гермиона оказалась права, профессор Флитвик действительно спрашивал Бодрящие Заклинания. Гарри немного разнервничался, а помогавший ему Рон, не выдержав, разразился истерическим смехом, и его пришлось отправить в тихую комнату на час, прежде чем он смог сам сотворить заклинание. После ужина студенты поспешили в гостиную, но не отдыхать, а повторять Уход за Волшебными Созданиями, Зельеварение и Астрономию.
Принимавший на следующее утро экзамен по уходу за волшебными животными Хагрид выглядел обеспокоенным, мысли его были далеко. Он принес для класса большую бочку с Скручервями, и объявил, что для сдачи экзамена необходимо, чтобы червяки дожили до конца часа. Скручерви разделяли эту точку зрения, поэтому это был самый легкий экзамен, который они когда-либо сдавали, и у Гарри, Рона и Гермионы появилась возможность поговорить с Хагридом.
— Клювик расстроен, — сказал Хагрид, притворяясь, что проверяет, жив ли ещё Скручервь у Гарри. — Он уже тыщу лет сидит на привязи. Но… послезавтра мы узнаем, что его ждёт.
Во второй половине дня у них было Зельеварение — настоящая катастрофа. Гарри старался изо всех сил, но Запутывающее Зелье никак не хотело густеть, и Снейп, стоявший над душой, злорадно нацарапал в своей тетрадке что-то, очень похожее на ноль, прежде чем удалиться.
В полночь — Астрономия на самой высокой башне; История Магии утром в среду — Гарри написал всё, что рассказывал ему Флореан Фортескью об охоте на ведьм в средние века, мечтая о шоколадно-ореховом мороженом с фруктами — в классе было очень душно. В среду, после полудня — Гербология в теплицах под палящим солнцем; потом назад в гостиную, с обгоревшими шеями, с мыслью о завтрашнем дне, когда всё это закончится.
Предпоследним экзаменом, утром в четверг, была Защита от Тёмных Искусств. Профессор Люпин приготовил очень необычное задание — что-то вроде полосы препятствий на свежем воздухе: они должны были пробраться сквозь глубокий пруд с Гриндилоу, пройти мимо ям с Красношапами, проложить путь сквозь болота, не замечая уводящих в сторону Болотняников и, наконец, встретиться с Боггартом в дупле старого дерева.
— Замечательно, Гарри, — пробормотал Люпин, когда Гарри спрыгнул с дерева, улыбаясь. — Отлично!
Радуясь своему успеху, Гарри наблюдал за Роном и Гермионой. У Рона всё получалось, пока он не добрался до Болотняника, который завёл его в трясину по пояс. Гермиона всё делала правильно, пока не дошла до дерева с боггартом. Спустя минуту, она с криками вылетела оттуда как угорелая.
— Гермиона! Что случилось? — испуганно спросил Люпин.
— П-п-профессор МакГонагалл! — задыхаясь, выпалила Гермиона, показывая на ствол. — Она… она сказала, что я всё провалила!
Гермиона долго не могла успокоиться. Когда она, наконец, обрела самообладание, они втроём двинулись к замку. Рон всё ещё посмеивался над её боггартом, но замолчал, когда они заметили на ступеньках лестницы…
Корнелиуса Фаджа, который стоял там, потея в своем полосатом плаще и смотрел по сторонам. Увидев Гарри, он вздрогнул.
— Здравствуй, Гарри! — сказал он. — Только что с экзамена, я полагаю? Почти закончили?
— Да, — ответил Гарри. Гермиона и Рон, не горя желанием разговаривать с министром магии, попятились назад.
— Прекрасный день, — добавил Фадж, глядя на озеро. — Жаль, жаль… — Он глубоко вздохнул и поглядел на Гарри.
— Я здесь по неприятному делу, Гарри. Комитету по Устранению Опасных Созданий потребовался свидетель казни бешеного гиппогрифа. Так как мне всё равно надо было в Хогвартс по делу Блэка, меня попросили присутствовать.
— Это значит, что апелляция уже рассмотрена? — вмешался Рон, выступая вперёд.
— Нет, нет, она назначена во второй половине дня, — ответил Фадж, с удивлением глядя на Рона.
— Тогда, может быть, вам вообще не придётся присутствовать на казни! — твёрдо добавил Рон. — Гиппогрифа могут оправдать!
Прежде чем Фадж успел ответить, из дверей позади него вышли два волшебника. Один был такой старый, что, казалось, он сейчас рассыпется в прах; другой был высок и худ с тонкими чёрными усиками на узком лице. Гарри догадался, что это представители Комитета по Устранению Опасных Созданий, потому что старый-престарый волшебник покосился на хижину Хагрида и сказал слабым голосом:
— Ох-ох, староват я для такого… в два часа, Фадж?
Черноусый человек поправил что-то на поясе; Гарри присмотрелся и увидел, что он провёл большим пальцем по лезвию сверкающего топора. Рон открыл рот и собирался что-то сказать, но Гермиона ткнула его в бок, и кивнула головой в сторону вестибюля.
— Зачем ты меня остановила? — сердито спросил Рон, когда они вошли в Большой Зал. — Ты что, их не видала? У них уже и топор готов! Это же чушь собачья!
— Рон, у тебя отец работает в министерстве. Ты не можешь говорить такое его начальнику! — расстроено сказала Гермиона. — Если на этот раз Хагрид возьмёт себя в руки и повернёт дело как следует, они не смогут казнить Конклюва…
Но Гарри понимал, что Гермиона сама не верит своим словам. Ученики за столом взволнованно переговаривались, предвкушая окончание экзаменов, но Гарри, Рон и Гермиона молчали, волнуясь за Хагрида и Конклюва.
Последним экзаменом Гарри и Рона было Прорицание, у Гермионы — Маггловедение. Они вместе поднялись по мраморным ступенькам. Гермиона покинула их на втором этаже, Гарри и Рон поднялись на восьмой, где их одноклассники сидели на винтовой лестнице возле кабинета профессора Трелони, пытаясь что-то повторить в последнюю минуту.
— Она будет спрашивать нас по очереди, — сообщил ребятам Невилл, когда они присели рядом. На коленях у него лежала книга «Растуманивая Будущее», открытая на страницах, посвящённых созерцанию хрустального шара. — Кто-нибудь из вас видел хоть что-нибудь в этом шаре? — печально спросил он.
— Нет, — равнодушно ответил Рон, глядя на часы. Гарри знал, что он считает время до начала апелляции по делу Конклюва.
Очередь перед классом медленно уменьшалась. Каждому, кто спускался с серебряной лестницы, остальные шипели вслед:
— Что там? Что она спрашивала?
Но никто не отвечал.
— Она говорит, волшебный шар открыл ей, что если я вам расскажу, со мной случится что-то ужасное! — пискнул Невилл, спускаясь к Гарри и Рону, которые уже добрались до площадки под люком.
— Это удобно, — фыркнул Рон. — Знаешь, я думаю, что Гермиона была права насчет неё, — он показал пальцем на дверь наверху, — старая обманщица!
— Да, — согласился Гарри, глядя на часы. Было ровно два. — Если она поторопится…
Парвати спустилась с лестницы, светясь от гордости.
— Она сказала, у меня способности к провидению, — сообщила она Гарри и Рону. — Я видела столько всего… ну, удачи!
Она поспешила вниз по винтовой лестнице к Лаванде.
— Рональд Уизли, — произнёс знакомый глухой голос над их головами. Рон ухмыльнулся Гарри и исчез на лестнице. Гарри был единственным, кто ещё не сдал экзамен. Он уселся на пол, прислонился спиной к стене, прислушиваясь, как муха бьётся в освещённое солнцем окно, и думая о Хагриде.
Наконец, минут через двадцать, на лестнице показались ноги Рона.
— Как всё прошло? — спросил Гарри, вставая.
— Ерунда, — сказал Рон. — Я ничего не смог увидеть, поэтому кое-что выдумал. Не думаю, что она поверила…
— Встретимся в гостиной, — пробормотал Гарри, услышав голос профессора Трелони: — Гарри Поттер!
В башне было жарче, чем обычно, гардины были задёрнуты, в камине горел огонь; Гарри закашлялся от привычного тошнотворного запаха, пробираясь сквозь нагромождение столов и кресел к профессору Трелони, восседавшей перед большим хрустальным шаром.
— Добрый день, дорогой мой, — мягко сказала она. — Посмотри-ка в шар, не спеши… сосредоточься… скажи мне, что ты там видишь…
Гарри склонился над шаром, пристально вглядываясь в клубящиеся тени, надеясь, что там появится ещё что-нибудь, но ничего не менялось.
— Ну?… Что ты там видишь? — ненавязчиво подтолкнула его профессор Трелони.
Жара была удушающей, в нос Гарри заползал пахучий дым, поднимавшийся из камина у него спиной. Он подумал о том, что только что сказал Рон и решил притвориться.
— Э-э… — возвестил Гарри, — тёмный силуэт… м-м…
— На что он похож? Подумай… — прошептала профессор Трелони.
Гарри прокрутил в голове варианты и остановился на Конклюве.
— На гиппогрифа, — твёрдо сказал он.
— Неужели? — прошептала профессор Трелони, быстро записывая что-то на пергаменте, лежащем у неё на коленях. — Мальчик мой, ты, наверно, видишь последствия того, из-за чего у Хагрида проблемы с Министерством магии! Приглядись… у гиппогрифа ещё есть… голова?
— Есть, — твёрдо сказал Гарри.
— Ты уверен? — настаивала профессор Трелони. — Точно? Не видишь ли ты нечто, скорчившееся от боли или призрачную фигуру, замахивающуюся топором?
— Нет! — ответил Гарри, чувствуя, что ему становится плохо.
— Нет крови? Плачущего Хагрида?
— Нет! — повторил Гарри, мечтая сбежать побыстрее из этой раскалённой комнаты. — Гиппогриф в порядке, он… улетает!
Профессор Трелони кивнула.
— Ну, хорошо, дорогой, мы остановимся на этом… не совсем правильно… но, я уверена, ты старался.
Гарри облегчённо вздохнул, встал, взял сумку уже собрался идти, как позади него раздался громкий, резкий голос.
— ЭТО СЛУЧИТСЯ СЕГОДНЯ.
Гарри оглянулся. Профессор Трелони неподвижно сидела в кресле, устремив взгляд в никуда.
— П-простите? — пробормотал Гарри.
Но профессор Трелони как будто не слышала его. Её глаза закатились. Гарри запаниковал. Было похоже, что у неё какой-то приступ. Гарри заколебался, думая, не сбегать ли в больничное крыло — и тут профессор Трелони заговорила, тем же резким голосом, не похожим на её собственный:
— ТЁМНЫЙ ЛОРД ЛЕЖИТ СОВСЕМ ОДИН, ПОКИНУТЫЙ СВОИМИ ПРИВЕРЖЕНЦАМИ. ЕГО ПРЕДАННЫЙ СЛУГА В ЦЕПЯХ ВОТ УЖЕ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ. СЕГОДНЯ, ДО ПОЛУНОЧИ… ОН ОСВОБОДИТСЯ И ОТПРАВИТСЯ К СВОЕМУ ГОСПОДИНУ. ВЛАСТЕЛИН ТЬМЫ ВОССТАНЕТ ИЗ ПЕПЛА, ЕЩЁ БОЛЕЕ ГРОЗНЫЙ, ЧЕМ ПРЕЖДЕ. СЕГОДНЯ… ДО ПОЛУНОЧИ… ОТПРАВИТСЯ… К ГОСПОДИНУ…
Голова профессора Трелони склонилась на грудь. Она что-то пробурчала. Гарри во все глаза смотрел на неё. Внезапно, она подняла голову.
— Извини, дорогой, — глухо произнесла она. — Жаркий день сегодня… Я ненадолго отключилась…
Гарри всё ещё поражённо глядел на неё.
— Что-то не так, дорогуша?
— Вы… Вы только что сказали, что… что Тёмный Лорд собирается восстать… что его слуга вернется к нему…
Профессор Трелони выглядела очень испуганной.
— Тёмный Лорд? Тот-Кого-Нельзя-Назвать? Нельзя так шутить, мой мальчик… восстанет… неужели…
— Но вы только что это сказали! Сказали, что Тёмный Лорд…
— Я думаю, ты тоже отключился! — отрезала профессор Трелони. — Я бы не осмелилась предсказать такое!
Гарри спустился по винтовой лестнице, недоумевая, слышал ли он только что настоящее предсказание профессора Трелони или это была просто эффектная концовка экзамена?
Пять минут спустя он прорвался через троллей-охранников к гриффиндорской башне, но слова профессора Трелони никак не выходили у него из головы. Ученики смеясь пробегали мимо, радуясь долгожданной свободе; к тому времени, как он добрался до портрета и вошёл в гостиную, там почти никого не было. Только в уголке сидели Рон и Гермиона.
— Профессор Трелони, — пропыхтел Гарри, — только что сказала мне…
Но, взглянув на их лица, осёкся.
— Конклюву конец, — с трудом произнес Рон. — Хагрид только что прислал вот это.
Записка Хагрида на этот раз была сухой, без пятен от слёз, но у него так дрожала рука, что Гарри едва смог разобрать написанное.
«Проиграл. Казнь на закате. Вы ничего не можете сделать. Не приходите. Не хочу, чтобы вы это видели.
— Нам надо пойти, — сразу же решил Гарри. — Он не может вот так в одиночестве ждать палача!
— Итак, на закате, — проговорил Рон, безучастно глядя в окно. — Нам ни за что не позволят… особенно тебе, Гарри…
Гарри задумчиво положил голову на руки. — Если бы у нас только был Плащ-Невидимка…
— Где он? — спросила Гермиона. Гарри рассказал ей, что оставил его в подземном переходе под статуей одноглазой ведьмы.
— … Если Снейп меня увидит поблизости ещё раз, меня ждут большие неприятности, — закончил он.
— Верно, — сказала Гермиона, вставая. — Если он увидит тебя… повтори, как ты открываешь горб ведьмы?
— Ну… стучу по нему и говорю: Диссендиум! — ответил Гарри. — Но…
Гермиона не стала ждать конца фразы — она пронеслась через комнату, толкнула портрет Толстой Дамы и исчезла.
— Она что, побежала за плащом? — спросил Рон, глядя ей вслед.
Так и было. Гермиона вернулась через четверть часа, пряча Плащ-Невидимку под мантией.
— Гермиона, не знаю, что с тобой такое, — изумлённо пробормотал Рон. — Сначала ты вмазала Малфою, потом ушла с урока профессора Трелони…
Гермиона выглядела польщённой.
Они спустились на ужин вместе со всеми, но в гриффиндорскую башню потом не вернулись. Гарри спрятал плащ под мантией, ему пришлось прижимать руки к животу, чтобы скрыть бугорок. Они, прислушиваясь, прокрались в пустой кабинет и подождали, пока разойдутся последние ученики. Гермиона выглянула из-за двери.
— Порядок, — прошептала она, — никого — надеваем плащ…
Шагая рядышком, чтобы плащ надежно скрывал их, они на цыпочках пересекли вестибюль и спустились по каменным ступенькам на улицу. Солнце уже пряталось за Запретным Лесом, золотя древесные кроны.
Они добрались до хижины Хагрида и постучали. Он открыл через минуту и оглянулся в поисках посетителя, бледный и дрожащий.
— Это мы, — прошептал Гарри. — Мы под Плащом-Невидимкой. Впусти нас и мы его снимем.
— Зачем вы пришли? — прошептал Хагрид, но посторонился. Он быстро захлопнул дверь, и Гарри скинул плащ.
Хагрид не плакал, не бросился им на шею. У него был вид человека, не понимающего, где он находится. Видеть такую беспомощность было хуже, чем слёзы.
— Хотите чаю? — спросил он. Его огромные руки дрожали, когда он взялся за чайник.
— Хагрид, где Конклюв? — нерешительно поинтересовалась Гермиона.
— Я… я выпустил его на улицу, — пробормотал Хагрид, разбрызгивая молоко, пытаясь налить его в кувшин. — Он на моей тыквенной грядке. Я подумал, он должен увидеть ещё раз деревья и… и подышать свежим воздухом… прежде чем…
Кувшин с молоком выскользнул из его рук и разбился.
— Я уберу, Хагрид, — тут же заявила Гермиона, срываясь с места и принимаясь вытирать пол.
— В шкафу есть ещё один, — устало прошептал Хагрид, усаживаясь и вытирая лоб рукавом. Гарри взглянул на Рона, но тот печально пожал плечами.
— Может кто-нибудь еще может помочь, Хагрид? — упрямо спросил Гарри, садясь рядом с лесничим. — Дамблдор…
— Он пытался, — сказал Хагрид. — Он не может послать этот комитет. Он заверил их, что Конклюв в порядке, но они боятся… знаешь, какой этот Люциус Малфой… запугал всех, я думаю… и палач, Макнейр, оказывается, его старый приятель… всё будет быстро и чисто… и я буду рядом…
Хагрид сглотнул. Его глаза блуждали по хижине, как будто ища надежду и спокойствие.
— Дамблдор придёт, когда это… когда это начнется. Написал мне утром. Сказал, что хочет… поддержать меня. Он, Дамблдор… замечательный…
Гермиона, которая искала кувшин в шкафу Хагрида, тихо всхлипнула. Она повернулась к ним с новым кувшином в руках, стараясь сдержать слёзы.
— Мы тоже останемся с тобой, Хагрид, — начала она, но Хагрид покачал лохматой головой.
— Вы вернётесь в замок. Я говорил, что не хочу, чтоб вы видели. Чтоб тут и духу вашего не было… если Фадж с Дамблдором пронюхают, влипнете в неприятности.
Слёзы катились по лицу Гермионы, она отвернулась, чтобы Хагрид не заметил, и схватила бутылку молока, намереваясь перелить его в кувшин. И вскрикнула.
— Рон! Глазам не верю… это же Короста!
Рон разинул рот от удивления и уставился на неё.
Гермиона перевернула кувшин. Из него с громким писком, пытаясь залезть обратно, выкатился Короста.
— Короста! — произнёс Рон безо всякой радости. — Короста, что ты здесь делаешь?
Он схватил вырывающуюся крысу и поднёс к лампе. Короста выглядел просто ужасно. Он отощал, с него клоками сыпалась шерсть так, что он почти облысел. Он извивался в руках Рона, отчаянно пытаясь освободиться.
— Не дёргайся, Короста! Здесь нет кошек. Ты в безопасности!
Хагрид вдруг встал, глядя в окно. Его обычно красное лицо побледнело.
Гарри, Рон и Гермиона оглянулись. Группа людей спускалась по ступеням замка. Впереди шёл Альбус Дамблдор, его борода сияла в лучах заходящего солнца. Рядом с ним семенил Корнелиус Фадж. За ними шли старик из комитета и Макнейр, палач.
— Вам надо идти, — сказал Хагрид. Он весь дрожал. — Они не должны вас здесь застать… уходите, немедленно…
Рон запихнул Коросту в карман, Гермиона схватила плащ.
— Я выпущу вас через заднюю дверь, — пробормотал Хагрид.
Они прошли за ним через дверь, ведущую в огород. Гарри в забытьи, словно это происходило не с ним, заметил Конклюва, привязанного к дереву за тыквенным участком Хагрида. Конклюв, казалось, понимал, что что-то происходит. Он вертел головой и нервно скрёб землю.
— Всё хорошо, малыш, — мягко прошептал Хагрид. — Всё в порядке… — он повернулся к Гарри, Рону и Гермионе. — Идите, ну, идите же…
Но они не двинулись с места.
— Хагрид, мы не можем…
— Мы расскажем им, как всё было на самом деле…
— Они не могут казнить его…
— Уходите! — сердито оборвал их Хагрид. — Всё и так ужасно, а вы ещё нарываетесь на неприятности!
У них не было выбора. Когда Гермиона набросила плащ на Гарри и Рона, они услышали голоса у входной двери. Хагрид смотрел туда, где ребята только что были и исчезли. — Уходите скорее! Не слушайте… — хрипло прошептал он. И бросился к хижине, потому что в дверь постучали.
Медленно, как в трансе, Гарри, Рон и Гермиона обошли вокруг хижины.
— Пожалуйста, поторопитесь, — прошептала Гермиона. — Я не вынесу этого…
Они пошли по лужайке к замку. Солнце почти скрылось, небо стало чистым, пурпурно-серым, лишь на западе горело ярко-красное зарево.
Рон внезапно остановился. — Пожалуйста… — начала Гермиона.
— Это Короста… он… успокойся… — Рон наклонился, пытаясь запихнуть крысу обратно в карман, но Короста словно взбесился; яростно пищал, извивался, пытался вцепиться Рону в руку.
— Короста, болван, это я, Рон, — прошипел Рон.
Позади они услышали звук открывающейся двери.
— Рон, пошли, они выходят! — выдавила Гермиона.
— Ладно… Короста, успокойся…
Они двинулись к замку; Гарри, как и Гермиона, старался не прислушиваться. Рон снова остановился.
— Не могу удержать его… Короста, заткнись, нас услышат…
Крыса яростно визжала, но все же недостаточно громко, чтобы заглушить звуки из огорода Хагрида. Сбивчивые голоса, тишина и потом, без предупреждения, свистящий взмах и удар топора.
В этот момент Гермиона покачнулась.
— Они это сделали! — прошептала она Гарри. — Не может быть… они это сделали!
Источник
