Дума об атамане
7 (20) февраля 1886 года родился легендарный казачий атаман Андрей Григорьевич Шкура (Шкуро)
От редакции : Нелёгкую задачу взял на себя профессор В.А. Юдин. Трудно писать о таких людях, как А.Г. Шкуро, П.Н. Краснов и других лидерах белого казачества. Люди лично мужественные, талантливые, любившие Россию, но в сложных условиях середины ХХ века сделавшие неправильный выбор и заплатившие за это жизнью. Но при всём уважении к подвигам и трудам во имя России и Шкуро, и Краснова, и других, совесть народная никогда их не оправдает, ибо они не просто совершили ошибку, но они пошли против своего народа вместе с захватчиками, как бы они себя ни оправдывали ненавистью к советской власти. Автор текста, на мой взгляд, в целом верно расставил акценты и выбрал точную тональность при подготовке статьи о действительно выдающемся русском человеке, так трагически завершившем свою жизнь. Гл. редактор РНЛ А.Д. Степанов .
Впервые это имя я услышал ещё подростком от моего деда, потомственного кубанского казака, участника Первой мировой войны Акима Ивановича Юдина, сыновья которого (по первому браку) – старший Митро (Дмитрий) и младший Иван – сражались в гражданской братоубийственной бойне по разные стороны баррикад: есаул Митро исправно служил под началом белоказачьего атамана Шкуро и сгинул, по выражению деда, в неизвестности, то есть пропал в эмиграции, после победы большевиков. А младший сын, командир красной сотни Иван встретил смертную пулю при ликвидации так называемых белых «банд» в густых кубанских зарослях камыша… Вот такая трагическая страница, казалось бы, частной семейной хроники, но, если её помножить на миллионы погубленных судеб и жизней, случилась величайшая кровавая драма России…
Немало дед Аким поведал и других воспоминаний о своей нелёгкой казачьей службе в годы войны: как с шашкой наголо и пикой наперевес ходил в атаки на вражеские редуты, как удостоился Св. Георгия 3-й степени за пленение в бою австрийского офицера, а потом при наступлении был тяжело контужен вблизи разорвавшимся снарядом и весь израненный списан подчистую на гражданку. Изредка он тихим печальным голосом, чтобы ненароком не услышали чужие недобрые люди, уважительно произносил имя прославленного кубанского казака Андрея Шкуро, скорбно вопрошая:
– Ну, зачем сказнили при Советах боевого генерала. Он же не щадил живота своего, геройски сражался с проклятой немчурой и австрияками, а в лихолетье гражданской войны мучился, метался, искал пути спасения России. Чай, не о себе и своём сундуке заботился — об Отчизне. К чему погубили зазря столько безвинного народу?!
Красногалстучный пионер, изрядно начитавшийся книжек про «белых гадов», я с дедом азартно спорил, не соглашался, отчаянно кипятился, никак не мог взять в толк: почему он не возьмёт себе в толк, что советская власть дала людям счастье свободы, равенство и братство… А жестокие эксплуататоры — царь, помещики и капиталисты, как усердно учили нас в школе, — «классовые враги» трудового народа и потому по заслугам своё получили…
Дед Аким искоса поглядывал на меня с умным старческим прищуром, неторопливо попыхивал дымком чубуковой трубки, выточенной его умелыми руками, терпеливо выслушивал мои горячие ребячьи наскоки, потом, глубоко вздохнув, разглаживал прокуренные крепким табаком-самосадом усы и, устремившись задумчивым взором куда-то в невидимую даль, тихо продолжал:
– Ничего, Бог рассудит, кто прав был, а кто виновен. Господь – всем судья. Подрастёшь, внук, всё узнаешь, всё поймёшь. Пока час тот не пришёл…
Спустя годы и десятилетия, я действительно многое узнал, многое понял и переосмыслил. Потому, не навязывая своего мнения читателю, а только желая помянуть добрым словом имя своего земляка-кубанца, прославленного казачьего атамана Андрея Григорьевича Шкуро в день его рождения, как того требуют каноны Православия, решил напомнить читателю о его боевом пути.
…А.Г. Шкуро родился на Кубани, в станице Пашковской, близ Екатеринодара, в семье потомственного казака-подъесаула. Его отец, ветеран нескольких войн, согласно строго заведённому порядку, не мыслил себе судьбу сына без военной карьеры и с младых ногтей готовил его к ратной службе Господу Богу, Престолу и Отечеству.
Юноша успешно окончил 3-й Московский кадетский корпус. В 1907 г. он один из лучших выпускников Николаевского кавалерийского училища в Петербурге. С мая 1907 г. служил в 1-м Уманском кубанском казачьем полку со стоянкой в крепости Карс. Принял участие в экспедиции против банд на территории Персии в составе конного корпуса генерала Н.Н. Баратова. Получил первую боевую награду – орден Св. Станислава 3-й степени.
Молодого, неуёмного, страстно искавшего воинских подвигов офицера всегда тянуло туда, где гремели выстрелы, слышался звон сабель, и потому рутинное однообразие провинциального гарнизона быстро ему наскучило.
В 1910 г. он добивается перевода в Читу, в казачьи части, охранявшие золотые прииски. Там Шкуро конвоирует караваны с золотом и ведёт охоту за контрабандистами. Нелёгкая служба в Чите продолжалась до 1914 г.
…Грянула Первая мировая война. В августе 1914 года офицер Хопёрского казачьего полка Андрей Шкуро оказывается на Галицийском фронте. Сначала командует пулемётным взводом, затем отрядом конных разведчиков – делом, как понимает читатель, требующим особой хватки и отваги.
В первые же дни взвод под его командованием захватывает 48 пленных и два пулемёта. Современники вспоминали: казак Шкуро отличался непревзойдённым мастерством лихих, головокружительных атак, причём своих сослуживцев он водил в бой лично, всегда впереди. Притягивало доблестных воинов отсутствие у своего командира чванства, самолюбования, даже намёка на сословную спесь.
В тяжёлых сражениях Шкуро был несколько раз ранен. За храбрость и умелое командование взводом в Галицийской битве, а также за геройское пленение большого числа австрийцев удостоился ордена Св. Анны 4-й степени и почётного Георгиевского оружия.
Когда по всей линии фронта установилась позиционная война, Шкуро разработал оригинальный проект выхода из этого тупика. Он предложил создать множество небольших групп специального назначения для засылки в тыл противника и организации диверсий, подрывов и похищений вражеского командного состава. Сам император Николай II, восхищённый геройским и смекалистым офицером, одобрил его задумку и, крепко пожимая ему руку, произнёс: «С Богом, в добрый час!».
Утверждая списки представленных к награждению почётным Георгиевским оружием, Государь Император посетовал на не совсем благозвучную фамилию героя и тут же высочайше повелел её изменить. Так боевой казачий офицер Шкура монаршей волей в одночасье был превращён в Шкуро.
В конце 1915 г. появилась знаменитая, прославившая себя на весь фронт «Волчья сотня» Шкуро – специальное, хорошо обученное и вооружённое подразделение пластунов-разведчиков, прообраз будущих диверсионных групп, успешно действовавших в годы Великой Отечественной войны.
Отлично разбирающийся в воинском деле командир тщательно подбирал людей в свой отряд, собственноручно обучал их рукопашному бою, маскировке, минному делу и прочим фронтовым премудростям.
Так в России, в XX веке появилась первая группа русского спецназа, способная выполнять самые опасные, казалось бы, невыполнимые задачи. «Волчья сотня» наводила ужас на противника. В немецком тылу казаки-диверсанты громили полковые и дивизионные штабы, взрывали мосты и железные дороги, склады боеприпасов и вооружения, похищали высокопоставленных офицеров, нарушали связь.
Вскоре у сотни появилось собственное боевое знамя: устрашающая оскаленная волчья пасть на чёрном поле. Историки пишут: вполне вероятно, что казаки позаимствовали эту идею у опричников Ивана Грозного, которые для устрашения врагов неизменно ездили с притороченной к седлу собачьей головой…
А в июле 1915 года Андрей Григорьевич успешно применяет легендарную пулемётную тачанку, намного опередив в этом деле и махновцев, и большевиков. О диверсионной деятельности Шкуро ходили легенды по всему фронту. Германское и австро-венгерское командование даже назначило крупное вознаграждение за его поимку, но изловить лихого казака было делом напрасным.
В середине 1916 г. на базе «Волчьей сотни» была сформирована специальная партизанская бригада. Она стала проводить глубокие рейды в тыл противника и участвовала в знаменитом Луцком прорыве, успешно разрушая и дезорганизуя тылы противника.
Опыт этой бригады и лично Шкуро в последующем специально изучался советскими военачальниками для создания партизанских отрядов и бригад на Украине и Белоруссии. И вообще в целом многие идеи Шкуро впоследствии были использованы мировыми державами для создания диверсионных групп специального назначения. Его хитроумные фронтовые замыслы и проекты воплощались в жизнь аналитиками сталинского Генштаба, НКВД, ГРУ, гитлеровским Абвером и СД, разведками США и Великобритании как в предвоенное время, так и в ходе Второй мировой войны.
Как знать, сложись судьба отважного кубанского казака иначе – быть бы ему в ряду выдающихся советских полководцев и множить боевые успехи русского воинства. Но, как известно, судьбы людей пишутся Господом на небе…
Андрей Григорьевич до последней минуты своей жизни люто ненавидел большевиков, порушивших добрые вековые устои и традиции казачества, низвергнувших в преисподнюю Святую Православную веру, и поставил перед собой твёрдую цель: во что бы то ни стало изгнать с родной земли новоявленных «краснопузых освободителей народа», примерно наказать врагов Отечества, преступно узурпировавших власть в стране и порешивших «расказачить» вольное, трудолюбивое казачество…
В начале 1917 года русская армия готовилась к весеннему наступлению по всему фронту. Перелом в войне уже был очевиден и близок. Но тут случился невероятный, резкий поворот в истории России: Государь Император отрёкся от престола.
Здесь я не буду говорить о спорности трактовок этого поворотного исторического события, перечислять разноречивые версии о том, что якобы никакого добровольного отречения царя вовсе и не произошло, а был, образно говоря, подло вонзён нож в спину императора-самодержца Николая II предавшими его генералами-заговорщиками.
Сегодня известны неопровержимые факты участия в этой трагической развязке закордонных недругов России, опасавшихся роста её военного могущества. Как бы то ни было, свершилась страшная всенародная беда, принесшая России океан горя, мук и страданий.
…Февральскую революцию полковник А.Г. Шкуро встретил на Румынском фронте. У него сразу же начались жёсткие столкновения с солдатскими комитетами во главе с большевиками, призывавшими остановить военные действия, открыть фронт, побрататься с противником и, прогнав всех «буржуев», взять власть в свои руки.
Андрей Григорьевич отчётливо понимал, какую страшную беду стране несёт развал армии, когда победа над врагом так близка и уже почти в руках русских воинов. Казаки «Волчьей сотни» не раз гоняли нагайками революционных пропагандистов и агитаторов, заставляя их принародно «каяться» — петь гимн России «Боже, Царя храни»…
Не мудрено, что после такого публичного «перевоспитания» за Шкуро и его подчинёнными в стане «красных» потянулась чёрная слава «махровых контрреволюционеров».
Широко образованный, глубоко разбирающийся в хитросплетениях международной политики, Андрей Григорьевич понимал: «Миллионы долларов, фунтов стерлингов, германских марок, французских франков, да и русских рублей было брошено сионистско-масонскими банками и банкирами, политическими наймитами, революционными экстремистами и разрушителями национальных устоев на бешеную антирусскую пропаганду, на свержение русской монархии и разорение русской государственности» (См.: Борис Бразоль. Россия на взлёте. – «За Русский народ», 2015, № 3, с. 46).
В июне 1917 г. Шкуро погрузил своих казаков в эшелон и отправился на Кавказский фронт, где разложение армии шло не столь быстрыми темпами. Его бригада прибыла в Турцию и влилась в состав 1-го отдельного Кавказского корпуса, которым командовал генерал Баратов.
В феврале 1918 г. большевистские узурпаторы власти подписали позорный Брестский мир с Германией. Для Шкуро и его соратников это было страшным ударом. Глубоко потрясённый случившимся национальным предательством, он распускает своих воинов и возвращается домой в Кисловодск, где находилась его семья. Через месяц его арестовывает ЧК: явно готовится расправа над боевым офицером-патриотом. Но с помощью преданных, обожавших своего командира казаков Шкуро совершает дерзкий побег из хорошо охраняемой тюрьмы и укрывается в горах. Там он вновь быстро собирает казаков «Волчьей сотни» в один крепкий боевой кулак.
У них не было артиллерии, снарядов и патронов. Они ведут партизанскую войну против регулярных частей Красной армии, превосходящих их по численности в 20 – 30 раз. Но громкая слава храброго атамана, безраздельно преданного Православной вере, царю и Отечеству, притягивает к нему всё больше и больше казаков, его отряд растёт не по дням, а по часам.
В мае-июне 1918 года совершены успешные походы на Ставрополь, Ессентуки и Кисловодск. В июле 1918 г. дерзким внезапным налётом Шкуро громит штаб красных и берёт Ставрополь. Этим он спасает от гибели сотни гимназистов, студентов, офицеров, учителей и других горожан, обречённых на расстрел ставропольской ЧК.
В то время на Кубани и Дону развернулся жесточайший красный террор против казачества: без суда и следствия истреблялись офицеры, глумливо осквернялись церкви, шли повальные реквизиции и грабежи, производились массовые расстрелы не только военных, но и безвинных гражданских лиц…
В некоторых мемуарах современники отмечают: «Войска под командованием Шкуро отличались исключительной жестокостью…» Было бы странным опровергать это утверждение, но при всём том следует помнить, что исключительная жестокость в годы гражданского братоубийственного человекоповала была свойственна как той, так и другой стороне – достаточно прочитать гениальную трагическую эпопею М. Шолохова «Тихий Дон», а также «Красный террор в России» С. Мельгунова, «Окаянные дни» И. Бунина, «Солнце мёртвых» И. Шмелёва, «Щепку» Н. Зазубрина…
В мае 1919 года полковник А.Г. Шкуро назначен командующим Кубанской армии – одной из основных составляющих Вооружённых сил Юга России. Было командарму всего тридцать четыре года!
Вскоре армия Шкуро соединилась с Добровольческой армией генерала Деникина, в январе 1919 г. освобождает от большевиков верховья Кубани и берёт Владикавказ – столицу Терского Казачьего войска, за что Андрей Григорьевич получает звание генерал-майора. «Белый партизан», «народный герой», «неустрашимый храбрец» — эти эпитеты в адрес прославленного казачьего генерала не сходят со страниц белогвардейских газет.
В феврале 1919 года корпус Шкуро был переброшен на Дон, где красные одерживали крупные победы. Прибывший в Кубанский конный корпус Шкуро оказал большую поддержку добровольцам. Предварительным отступлением он отрезал от дивизии Красной армии, состоящей из трёх полков, тыловые обозы, утром атаковал в конном строю большевистские части, взял 5 тысяч пленных. Затем ночью атаковал Горловку, взорвал железнодорожные мосты к северу от неё и захватил два бронепоезда.
При взятии Мариуполя попало в плен 40 тысяч красноармейцев со всем боевым снаряжением и была наголову разбита группа Махно, метавшегося между красными и белыми, заигрывавшего с теми и другими.
За подвиги и беспримерную доблесть А.Г. Шкуро был произведён в чин генерал-лейтенанта и утверждён командующим конным корпусом, состоящим из двух дивизий.
Весной-летом 1919 года корпус Шкуро успешно участвовал в боях на Украине. Белые взяли Харьков, Екатеринослав. Во время Московского похода 3-й Кубанский корпус Шкуро получил приказ занять Воронеж, что казаки успешно и сделали 17 сентября 1919 года, взяв 13 000 пленных и много вооружения.
В августе 1919 года генерал-лейтенант Белой армии Шкуро сообщил в штаб Деникина, что его конный состав готов прорваться к Москве и завладеть ею. Казалось, победа над узурпировавшими власть большевиками близка, как никогда. Однако в силу роковых разногласий в высшем руководстве белого командования, недооценки сил красных и целого ряда других причин (о них, в частности, уже в эмиграции обстоятельно напишет А.И. Деникин в своих широко известных «Очерках Русской смуты») наступление неожиданно захлебнулось…
Собрав все имеющиеся резервы, в октябре красные начали масштабное контрнаступление на Воронеж на нескольких участках фронта. 11 октября Шкуро и Мамонтов были вынуждены оставить город, который заняла конница Будённого, и начали отступать на юг. Переломить ход истории было уже нереально.
В мае 1920 года А.Г. Шкуро оказался в эмиграции.
На западе судьба удалого казачьего атамана повернулась к нему спиной. Чужбина встретила его так же враждебно, как тысячи и тысячи его боевых соратников по Белому движению.
…22 июня 1941 года казачий генерал совершает свой роковой выбор: не видя иной возможности изгнания большевиков и восстановления монархии в России, он заключает политическую сделку со своими бывшими врагами-немцами, уповая на их гигантскую военную мощь, приступает к формированию казачьих частей, союзных гитлеровскому вермахту.
Следует подчеркнуть, что не Гитлеру хотел служить доблестный русский офицер. Германскую военную машину он рассматривал лишь как средство достижения главной цели своей жизни – освобождения порабощённого Отечества от «красной большевистской сволочи». Андрей Григорьевич неистово рвался на родину, наивно уверовав в то, что «всю Кубань поднимет супротив большевиков». Однако его ставка на союз с нацистами, как известно, потерпела крах.
В 1945 г. в соответствии с решениями Ялтинской конференции англичане интернировали Шкуро и других казаков-эмигрантов.
17 января 1947 года центральные советские газеты «Правда» и «Известия» опубликовали краткое сообщение Военной коллегии Верховного суда СССР, которая «приговорила агентов германской разведки, бывших главарей вооружённых белогвардейских частей в период Гражданской войны атамана Краснова П.Н., генералов Белой армии Шкуро А.Г., князя Султан Килыч-Гирея, Краснова С.Н., Доманова Т.И. и генерала германской армии эсесовца фон Панвица к смертной казни через повешение. Приговор приведён в исполнение». Лишь одного П.Н. Краснова (к слову, широко известного русского писателя) ввиду его преклонного возраста расстреляли…
Уже в 1990-е г.г. были опубликованы данные, что тела казнённых сожгли в Донском крематории, а прах ссыпали в «братскую могилу невостребованных прахов № 3»…
…Нескончаемые споры историков и политологов — совершил ли преступление путём измены родине А.Г. Шкуро, добровольно выступив в составе германского вермахта против большевиков, рассчитывая именно таким способом возродить великую Российскую империю, — я оставляю за скобками своей статьи. Скажу только, что, приняв воинскую присягу на верное служение Царю, Отечеству и Православной вере, А.Г. Шкуро этой присяге не изменил. А свой трагический выбор искупил собственной гибелью…
На мой взгляд, главное – бережно хранить в памяти каждую страницу нашей сложной, противоречивой и драматической истории, избегать искажений и предвзятостей её толкования, предостерегать потомков от непродуманных и опасных ошибок и заблуждений. И не торопиться выносить своим героическим отцам и дедам негативных, бездумно-осуждающих приговоров, ибо история не терпит поспешных, категоричных выводов и оценок.
…Задумчиво, с пронзительной скорбной болью в душе излагал мне дед Аким Иванович печальную участь своих сыновей, ставших друг другу навек непримиримыми врагами. Вспоминая кровавую войну «красных» и «белых», как русские с беспощадной жестокостью убивали русских, он в одинаковой мере осуждал и тех, и других, с горечью подводя итог:
– Весна на дворе. Надо было пахать, сеять, пасти скотину, а в разорённых хуторах и станицах страдали голодные, измученные бабы с детишками, больные и немощные старики, да инвалиды войны, вроде меня. Сколько людей было погублено зазря. Как в Святом Писании предсказано – так всё и случилось. Озверевший брат пошёл на брата, безумный сын поднял руку на своего отца, отец на сына. Бога забыли, супротив веры пошли, Сатане предались! Обезумил народ. Лютовал немилосердно, никто никого не щадил. И что получили? Великое горе, море крови да слёз, что по сию пору никак не расхлебаем…»
Смахнув с морщинистой щеки слезу, дед тихо продолжал: «Помню, как уже в конце гражданской войны в нашей хате нечаянно столкнулись лоб в лоб две моих кровинушки – сыновья Ванька да Митька: один спешно отступал с белыми частями, торопился повидать в последний раз отца да мать и прихватить в неизвестную дорогу краюху хлеба, а другой с передовым воинским разъездом «красных» уже вступал в станицу.
Вместо радости встречи оба жуть как раскипятились, расхорохорились, шашки свои из ножен выхватили, чуть не зарубили друг дружку! Правда, я тогда, хоть и рана моя не зажила, при силах был, обоим неразумным чадам накостылял по шеям, как следует. А вот повидать живыми мне их после того случая так Господь и не привёл: один бесследно сгинул на турецкой чужбине, а другого, убитого в камышах Кубани, я скоро похоронил. За что ж такое нам жестокое Божье наказание. Видать, за то, что забыли святые молитвы, перестали чтить своих отцов и дедов, гробили, как Сатаны, друг дружку без пощады…».
…Часто вспоминая суровые, поучительные рассказы покойного деда Акима Ивановича Юдина – Царствие ему Небесное — я с горечью думаю: как жаль, что поздно мы спохватываемся, поздно наставляем себя и других на путь истинный. В итоге пожинает неисчислимые беды и страдания, нещадно умывается кровью родная Мать-Россия.
Владимир Александрович Юдин , профессор, потомственный Кубанский казак, Тверь
Источник
