Как разлюбить человека, которого любишь
Несчастная любовь больше похожа на болезнь, чем на что-либо другое, говорили великие мужи древности, и, как всегда, были абсолютно правы. Любовь без взаимности – одно из самых энергетически затратных состояний человека: жизнь вытекает как кровь из рваной раны, и, если не принять меры, может вытечь вся целиком. Вкладываясь, как в безнадежное дело, в объект своего чувства, теряешь много. Иногда – все.
И разлюбить человека, который тебя не любит, очень важно: слив энергии своей единственной жизни несет прямую угрозу психическому и физическому здоровью.
Как жить дальше, если в себе носишь свой личный ад, к тому же недостаточно прирученный, чтобы не показываться без вызова? Как разорвать эту эксклюзивную истощающую связь с человеком, который тебя не любит, и, хуже того, тяготится твоим чувством? Как вернуть радость бытия и интерес к повседневным заботам? Задача сложная. Любовная аддикция как болото, как зыбучий песок затягивает человека целиком. Яркие эмоции, драма, слезы, надрыв, постоянный накал страстей делают существование настолько эмоционально насыщенным, что человеку обычная жизнь с ее тихими радостями кажется пресной и скучной. Творческие люди, предрасположенные к низкой самооценке, к депрессии и душевным страданиям, склонны возносить любимых на пьедестал и становиться зависимыми от объекта своей любви.
Что делать, если чувства не проходят?
Попытка изменить другого является тупиковым решением проблемы. Ни крики, ни слезы, ни претензии, ни обиды, ни аппелирование к чувству долга проблему не решат. Столь же бесполезным делом является обращение к магам и ведуньям за «мощным приворотом» или «любовной присушкой». Все эти воздействия могут усугубить положение, но никак не улучшить.
Почему? Потому что менять нужно себя. С тем, другим – с ним все нормально, он здоров. Помощь нужна одному в паре, а именно — страдающему от невзаимной любви.
Самому избавиться от любовной зависимости трудно; на период душевного и физического восстановления нужна внешняя опора, нужна помощь извне. Можно обратиться к психологу или психотерапевту для проработки проблемы любовной зависимости в ходе индивидуальных или групповых сессий, а можно пойти по более быстрому пути эзотерических преобразований – и в том, и в другом случае это конструктивный путь, путь работы с собой.
Амулет Валерия Витаманта от несчастной любви
- Тем, кто хочет выбраться из аддикции к человеку и вновь почувствовать вкус и радость жизни, приходит на помощь мастер амулетов Валерий Витамант.
Он делится своим удивительным даром с каждым, кто в этом нуждается. Амулеты Валерия Витаманта весьма специфичны в своем действии – они помогают быстро разлюбить, избавившись от любовной зависимости. Кстати, в магию, метафизику и эзотерику верить не обязательно — амулет поможет даже скептикам.
Невзаимная любовь – тяжелая болезнь, опасная и для духа, и для тела, болезнь, которую нужно лечить, пока не стало слишком поздно. Спешите. Времени не так много.
Источник
Амулет от несчастной любви
Прощаясь, лорд Девон Забини вглядывается мне в лицо и приглашает в гости через недельку на пару дней. Угу, угу, так я и поверил, что никаких последствий у нашего эпатажа не будет. Спасибо, что хоть не стал орать на весь Менор, спрашивая каковы мои намерения на счет его брата. Еще поорет, я думаю. Вот поедем к ним на рыбалку, Блейз давно обещал покатать меня на яхте, там пусть хоть изорется весь.
Люциус, похоже, пребывает в перманентном шоке. Мало того, что титул из семьи ушел к сыну грязнокровки, так еще этот сукин сын, оказывается действительно убил василиска Слизерина! Это был не пиар Светлых, в чем Темные давно себя уверили, а чистая правда! И теперь лорд Малфой припоминает все, что он считал пиаром и пытается сообразить, где же они так прокололись, что выбрали одного полукровку вместо другого, нужного. И мало того, написано на его лице гримасой обиженного ребенка, сын-то тоже не выбрал нужного, такая досада! Ах, если бы не давили Гринграссы, ах если бы. Но увы, Гринграссы надавили, теперь вот, и сами локти кусают. Так им и надо. Да, Малфои не станут отказываться от союза Драко с Асторией, вот теперь уже – ни в коем случае не будут. И делайте свои хорошие мины при плохой игре, сами этого хотели.
Уизли остаются полным составом, Гермиона, Невилл, Блейз, оглядываю тех, с кем еще не успел попрощаться и слышу отчаянное Блейзово:
Машинально отступаю вправо, ставлю подножку нападающему, вытягивая шпагу из ножен, кончик ее уже совершенно отработанным движением упирается в горло моему несостоявшемуся убийце. С дальних концов зала бегут авроры Кингсли, и он сам, человека в моих ногах обездвиживают и обвязывают магическими путами.
Честное слово – первый раз его вижу. Ну, и кто же это такой?
А это оказывается Додж. Альбус Эльфиас Додж. Названный так в честь лучшего друга дедушки, великого и могучего Светлого мага современности. Поехавший крышей от дедушкиных рассказов еще в детстве, молившийся на своего тезку всерьез. И не простивший мне, что великий могучий Альбус мертв, а я, сукин сын, выжил. Но недолго мне радоваться осталось, он все-таки чуточку зацепил меня, теперь-то его совесть (интересно, бывает совесть у чокнутых убийц?) спокойна.
А вот и сладкое, накаркал. Поднимаю его клинок поближе к глазам, рассматриваю и рухнув на пол рыдаю в самой настоящей истерике.
— Ы-ы-ы-ы, — завываю я, как банши, — этот придурок решил меня отравить!
— Поттер, сейчас здесь будут целители!
— Никто вашему Поттеру не поможет, — вякает мой убийца.
А я ржу и остановиться не могу. Хорошо, что есть Гермиона Грейнджер, я ее обожаю. Агуаменти с ледяной водой на меня, высушивающее, Силенцио на всех и спокойный вопрос:
-Гарри, чем он хотел тебя отравить?
Киваю, икаю, но все-таки выдавливаю сквозь смех:
Бедного моего несостоявшегося убийцу упаковывают не авроры, а целители Святого Мунго. И те чувствуют себя как-то неловко в толпе ржущих и отмахивающихся друг от друга людей. Додж, конечно, в полной прострации, но я решил, что месть моя будет полнее, если он не поймет, в чем была соль шутки.
К счастью, все посторонние уже покинули Менор до покушения, авроров Кингсли с самого начала поставил перед необходимостью дать клятву о неразглашении, а те, кто остался, и так прекрасно знают, что Поттера против василиска выставлять нечестно для василиска. Правда, приходится все-таки отпаивать друг друга успокоительным зельем, потому что от хохота болят животы, кто-нибудь непременно начинает заикаться «ва-ва-ва», и все начинается по новой. Зелье хоть немного расслабляет.
Пора закрывать Менор: мои эльфы убирают затоптанные лужайки, Артур снимает с Молли Силенцио, Андромеда и Флер приносят Тедди и Викки пожелать нам спокойной ночи. А я понимаю, что все это время передвигался в кольце рук Блейза. Он вцепился в меня, как Тедди в игрушечного мишку – и не отпускает. Разворачиваюсь прямо в его объятиях:
— Тшшшш. Все спокойно, Блейз. Все прошло. Все хорошо.
И понимаю, что ничего хорошего мне не светит: в глазах моего любовника разгорается адское пламя. Так. Быстро за дверь, чары тишины на первую попавшуюся комнату, сейчас будет БУМ.
Бум воспоследовал. Я и не подозревал, что Блейз умеет крыть таким матом. То есть, сам-то не особо стесняюсь, и приложить умею, и выразить, все что надо на неконвенциональном, но Блейз? Спокойный флегматик Блейз Забини, который даже свою грандиозную месть Малфою словами не называл? Он тряс меня, как крап маггла, за шкварник, только рубины Поттеров сыпались с парадной цепи, и орааал. Ох, как он орал.
И что мальчика можно выставить из Гриффиндора, но самоубийство у гриффиндорцев в крови, что все мы генетические уррроды, что он боится меня, за меня и за себя – и не знает, чего он теперь боится больше. И что он сам не понимает, как он не убил этого кретина Доджа в первую же секунду, а потом не знал, кого ему хочется убить сначала – то ли меня-живца-идиота, то ли Кингсли, который все знал – и пропустил этого кретина через барьер, то ли себя, чтоб уже не мучиться!
Я потихоньку снимал с него парадную мантию, расстегивал сапфиры Медичи, но он не чувствовал, он орал просто, как глухарь на токовище. Наконец он охрип, оглядел себя и увидел, что сидит передо мной, в чем мать родила, да и я такой же.
— Я тоже люблю тебя, Блейз, — тихо сказал ему я. – Очень.
Ужинали наши гости без нас. И завтракали – тоже.
Источник
Амулет от несчастной любви
На занятиях меня сопровождает рой сокурсников. В чем-то Джинни была права: все знают, что место возле Героя свободно. Теперь приходится применять заклинания малого щита, чтоб все желающие на хватали за рукава и не хлопали радостно по плечам. Плечей у меня немного, хочется сохранить, те, что есть. Отобьют ведь, жизнерадостные сволочи. Но я рад, хоть и ворчу для вида: толпа вокруг меня мешает сосредоточиться и забиться куда-то в угол поскулить уже не надо. Нет, необходимость-то существует, но легко маскируется моей необычной занятостью.
С лекциями справляется зачарованное перо – я не уверен, что смог бы записать за профессорами хотя бы слово. На душе муторно, но я с удивлением признаю, что испытываю больше злость, чем обиду: разойдись мы с Малфоем, как полагается цивилизованным людям(то есть так, как расставался Малфой со всеми своими прошлыми пассиями, именно скандал на прощанье он называл «цивилизованно разойтись»), моему раненому эго было бы больнее.
Воспитание Дурслей наградило меня жесточайшим комплексом неполноценности, я долго боролся с понятием, что я не урод. Брось меня Малфой, как он привык это делать – с громким перечислением недостатков своих «бывших», — комплексы мои только усугубились бы, пожалуй. А так – как там, в телевизоре говорят? – «непримиримые противоречия» разлучили нас. И все. Улыбайся, Поттер, урок закончен.
А еще очень хорошо, что Гермионы в Хогвартсе сейчас нет. Привычка методически раскладывать все по полочкам в сознании у подруги неискоренима. Она хороший психолог, наша Герми, и психотерапевт из нее вышел бы круче всяких Фрейдов, но позволить сейчас копаться в моих мыслях я не могу. Даже ей. Особенно – ей. Потому что ей единственной я намекнул, что могу чувствовать к хорьку что-то большее, чем просто приязнь до степени «потрахались и разбежались». Она тогда посмотрела на меня жалостливо и промолчала. Ну да, она права, я идиот, и все-таки, славно, что ее сейчас нет. Приедет через неделю, а за неделю – посмотрим. Или шах умрет, или ишак, или я убью кого-нибудь, что ж они на мне, как обезьяны-то висят, я не пальма!
Малый щит меняю на полный и Сонорусом объясняю придуркам, где я их видел и в каком виде.
— Вам вообще знакомо понятие «личное пространство», — шиплю я, — или раньше меня Малфой прикрывал, а вы его боялись? Какого хрена вы все тут облепили меня, как пчелы – улей? Мне что, блин, телохранителей нанять? Повернуться невозможно!
Толпа бурчит стеснительно, но не расходится. Вот же ж. благодетели, Мордред их задери.
— Или я должен, как та принцесса, о конкурсе женихов объявить? Всегда думал, что она – дура, теперь понимаю, да ей же дышать не давали! Чего вы ко мне пристали, люди? Я не буду из вас никого выбирать, не надейтесь! Я вообще сейчас никого выбирать не буду – и завтра тоже! Мне что, к директору идти, на вас жаловаться? Дожили! Поклонники затаптывают национального героя! Давайте-давайте, расходитесь! А то ведь я и разозлиться могу.
Рон, похоже, вовремя вспоминает утренние события и окончательно всех распугивает.
— Гарри, дружище, ты только не злись, — полушутливо, полусерьезно говорит он, — второго раза за день я не переживу.
Пытается по привычке хлопнуть меня по плечу и напарывается на мой полный щит. Ну вот, руку отбил, бедолага.
Источник
Амулет от несчастной любви
Забини ждет меня под хаффлпаффскими трибунами. На травке. Здороваемся, молчим какое-то время. Наконец не выдерживаю я:
— Я благодарен тебе за предупреждение, Блейз. Есть что-то, что я могу сделать в ответ?
— Если только ты согласишься, — медленно отвечает Забини. – Это не та услуга, за которую я могу просить всего, чего бы мне хотелось, но.
— Вдруг тебе захочется отомстить. Красиво? И. адекватно, скажем так.
— Это зависит, что вкладывается в понятие адекватности, я думаю.
— Ну, я полагаю, что прямого унижения и невозможности пикнуть в ответ должно быть достаточно?
Это вот так, значит, должно было все выглядеть со стороны, да? Повозили Героя носом по полу, отхлестали по героическим щекам белыми перчатками. Оказывается, услуга Блейза достаточно велика, а, Гарри?
— А тебе это зачем? Ты же вроде, у него в друзьях числишься.
— Вот именно, числюсь, — мрачно заявляет Забини. – У него много, кто числится, только списки все время вымарываются и переписываются. А мне, знаешь ли, не хочется в один прекрасный момент оказаться выброшенным, только потому, что я исчерпал свою полезность для Наследника Малфоев. Если уж он тебя вычеркнул – кто такой Забини вообще?
Я задумываюсь. С одной стороны, это все красиво, и в струю, и вообще, очень своевременно. С другой. а кто, собственно, мешает мне подстраховаться, чтобы не было прокола с другой стороны? Я ж не жениться на Забини собираюсь, а Малфою отомстить. Причем, что особенно красиво в этой ситуации – отомстить не за то, что он со мной сделал, а за то, что у него не получилось. Упреждающий нокаут. И чтоб не поднялся, сука.
— Ну, хорошо, предположим, я соглашусь. И как ты предлагаешь все это оформить? Изобразить из себя счастливую парочку, назло врагам, на радость маме? Никто не поверит. Надо что-то. более убедительное.
У меня крутятся в голове какие-то ошметки смысла, что-то вот я недавно, совсем близко думал такое. Что же оно. черт. Вооот! Смотрю на Забини и вижу, как расширяются его глаза, видок у меня наверное, жуть, какой красноречивый.
— Забини. Я тебя нанимаю своим секретарем и наставником. Мы под это дело сообразим даже контракт, чтоб никто не прикопался, а сами мы не сдернули не вовремя – как некоторые хорьки. М?
— И в чем будут заключаться обязанности твоего секретаря и наставника, Поттер?
— Понимаешь, Блейз, – и это чистая правда, кстати, — я абсолютно не готов к тому, чтобы быть Главой рода. Меня вырастили магглы. Мне проще одеваться по-маггловски, думать по-маггловски, да вообще, во мне магического – только сила и палочка. Тот же хорек постоянно проезжался по мне, как танк, из-за моего маггловского образа жизни и мыслей. Ты сделаешь из меня мага. И не просто мага, а соответствующего Главу Рода Поттеров и Блэков. Одним моим двойным лордством я урррою этого хорька в траншею, а ты можешь плюнуть сверху. Как тебе такая месть?
— Принимается, — Блейз Забини, сверкая глазами, подписывает сделку с дьяволом. Это как же его хорек-то достал, а.
Источник
Амулет от несчастной любви
Занятия наши с переменным успехом идут до Рождественских каникул. Иногда к нам присоединяется Гермиона, ей тоже любопытны истоки традиций чистокровных, хоть она-то как раз твердо уверена, что мне ничего этого не надо. Гермиона – прогрессистка, в худшем значении этого слова, ей бы в Зеленые, обматывать себя цепями возле ферм и лозунги кричать. Не то, что я это сильно не уважаю – каждый человек имеет право на собственные заблуждения. Меня всякий раз немного подергивает от пафоса, с которым подруга вляпывается в очередную спасательную операцию, а потом выясняет, что спасать было некого. Ремус когда-то говорил, что пара щелчков по носу ее охладят, потом все устаканится. Только вот, похоже, щелчки по носу ей нужны от кого-то с хагридовскими габаритами. Хорошо, хоть эльфов больше не освобождает: мне еще поттеровских эльфов будить, выяснилось, что у меня в полуразрушенном поместье спит десяток домовиков, в ожидании, когда я открою Менор. То-то бы Гермиона визжала, когда узнала!
А еще, Гермиона, как и Малфой, кстати, удивительно предсказуема в своих привычках. Не то, что я их вообще сравниваю, но выбрав линию поведения, которую она считает наилучшей, она продвигается только по ней, превращая линию в глубокую колею. Вот она решила, что обязана быть спасателем – и будет спасать, неважно, что спасать уже никого не надо, и сами спасенные рыдают – у Гермионы Миссия спасения. А у хорька затык на расставании с любовниками. Кто ему, действительно, мешает расходиться с надоевшей пассией по-дружески? Чтобы оставаться приятелями, чтобы не получать в будущем пинки исподтишка – а я уверен, что каждый «бывший» Малфоя не применет при случае его пнуть. Это какая-то ослепительная форма эгоизма (и вот тут на Джинни похоже, она тоже ею страдает), при которой человек твердо уверен, что с ним-то, с таким замечательным! – ничего плохого не произойдет. Просто удивительно, как востребованы щелчки по носу от Хагрида.
Блейз, на удивление, спокоен и объясняет все непонятное сколько угодно раз, все время новыми словами и с разными примерами. Но так, что все объяснения впечатываются куда-то на подкорку. И теперь я разбираюсь не только в том, почему церемониальные одежды шелковые, но и почему под ними нельзя носить нижнее белье. Хорошо, что и сами церемониальные одежды носят всего несколько раз в жизни. Больше я не плаваю в геральдических цветах и девизах, не путаю девиз Рода и девиз Дома, умею носить на голове малую диадему Поттеров и сапфировую – Блэков, а на самой голове у меня наконец-то не привычное воронье гнездо, а длинные волосы, ниже лопаток, собранные в хвост, положенный мне по рангу. И о, Мерлин триждывеличайший, сколько к одному хвосту я выучил бытовых заклинаний! Иногда я с грустью думаю, что несмотря на знакомства, покойного Снейпа так и не приняли в Слизерине – ни школьником, ни деканом. А ведь пара таких заклинаний – и не было бы никаких смешочков за спиной о сальноволосом ублюдке. А может, ему это было не надо, кто теперь разберет.
Его портрет, кстати, появился в директорском кабинете, но Макгонагалл сказала, что он развернул нарисованное кресло и сидит в нем спиной к Дамблдору. Дамблдор уже бросил пытаться его разговорить. Сам я тоже с Дамблдором не говорил, с того самого дня, второго мая. Отчитался перед ним о проделанной работе – и решил, что с меня достаточно. Никаких претензий у меня к нему нет: он делал то, что считал нужным, спасал Британию. Но и былой приязни к Альбусу во мне не осталось. Дадли когда-то решил меня попугать, закрыл в своей комнате и включил ужастик «Оно», по Стивену Кингу. Он немного не рассчитал, после Квирелла Кинг оказался слабоват. Да и сразу я никаких параллелей не проводил, просто с удовольствием смотрел фильм, не так часто мне это перепадало. А вот после Битвы, пока я приходил в себя между похоронами, я и параллели провел, и выводы сделал. Может, они и не совсем верны, но Альбусу я не простил того, что имея другие возможности, с его подачи, взрослые и более умелые, чем мы, маги, радостно спрятались за спинами детей. И судьбу Волшебной Британии решали подростки. Есть в этом что-то глубоко неправильное, я считаю.
Чтобы не менять имидж резко и кардинально, Блейз предложил ограничиться постепенной заменой моей одежды, а то, сказал он, выглядеть это будет «из грязи в князи», смешно и нелепо. Поэтому в течение всего года я потихоньку осваивал каталоги разных модельных фирм. Мадам Малкин, кстати, занимается в основном, пошивом школьных форм, поэтому у нее нельзя заказать чего-то «на люди». А я и не знал – да я вообще мало разбираюсь не только в одежде и способах ее получения, но и просто в магическом мире. Диагон-Аллея да Хогсмит, вот и все, что я видел.
Еще Блейз гонял меня со шпагой – это был мой личный, давно выпестованный бзик, научиться держать в руках шпагу. Тяжелое детство, Три мушкетера, сударь, вы оскорбили меня. Он долго хохотал, когда узнал, почему вместо церемониального клинка, положенного к мантии действующего Лорда, я хочу настоящую шпагу, но сказал, что я такой чокнутый не один. Основы он мне мог показать и сам, физическая подготовка входит в систему обучения, но посоветовал, если я решусь продолжать, заниматься с настоящим фейхтмастером. К тому же, владение холодным оружием всегда входило и в Мастерство Защиты, а я собирался после школы продолжать обучение.
На Рождество Забини пригласил меня к себе. «На первую проверку», как он сказал, и я согласился. Когда-то надо было начинать, а в Нору меня сейчас волоком не заволочь. Хотя, надо сказать, Джинни притихла и поползновений ко мне больше не делала. Я не очень рассчитывал, что до нее что-то дошло, да и Рон на нее посматривал весьма скептически, но пока открытых противостояний не было, все мы молчали.
Источник
