90 псалом пояс оберег

Православный пояс с молитвой, зачем его нужно носить

Сегодня среди православных верующих популярно ношение поясов с молитвой. Кто одевает их себе на пояс, а кто носит в нагрудном кармане. К сожалению, не всегда отношение к такой практике можно назвать православным. Как же и для чего нужно носить пояса с текстами Святого Писания?

Прежде всего, нужно понимать, что ношение пояса не является оберегом или талисманом. Ношение пояса не принесет удачи в карточной игре и не будет споспешествовать в каком-то преступлении. Подобное отношение было осуждено на поместном Лаодикийском соборе в правиле № 36, где написано: «… или делати так именуемые предохранилища, которые суть узы душ их. Носящих же оные повелели мы извергати из церкви».

Осуждается не само ношение святыни, а именно отношение человека к ней как к некоему талисману и происхождение самого предмета. Если бы это было не так, то можно было бы осудить любого человека, носящего церковную атрибутику.

Ношение молитвенного пояса может быть душеполезным для человека. Нося его, он постоянно помнит о Боге, когда его душа требует, он достает ее и прочитывает, если не помнит наизусть. Более того, аккуратно сложенный поясок занимает немного места в кармане, и его всегда можно предложить близкому человеку в подарок, если это будет уместно.

Обычно на православных молитвенных поясах пишут псалом 90, который больше всего известен по своим первым словам «Живый в помощи …». По мнению многих исследователей, этот псалом был написан царем и пророком Давидом после избавления от трехдневной моровой язвы. Характер этого псалма хвалебный.

При его чтении молящийся укрепляется в вере, в нем возобновляется надежда на Бога. Псалом напоминает ослабевшему, что не напрасна надежда на Всевышнего и что не стоит ее оставлять. Надеющийся на Бога и любящий Его будет сохранен во всех испытаниях, которые выпадают на долю каждого человека.

Ношение молитв на православных поясах — древняя традиция и имеет много интересных случаев. Чудесную историю описывает преподобный Амвросий Оптинский в письме к своей духовной дочери. Он рассказывает, что один офицер носил на шее нательный образок Святителя Николая Чудотворца. Образок был завернут в бумажку, на которой был записан 90 псалом. Когда в офицера стреляли, то пуля пробила ему одежду дошла до бумажки, но не повредила ни бумажку, ни завернутую в нее икону.

Также преподобный Амвросий Оптинский в этом письме пишет, что чтение «Живый в помощи» с верою ограждает читающих от различных бед и напастей. Про ношение молитвы «Живый в помощи» он также говорит, что если человек это делает из-за плохой памяти и с верою в Божью помощь, то в этом нет ничего предосудительного.

Источник

«Живые помощи» 90‑й псалом и пояса с текстами молитв

В наши дни в цер­ков­ной и око­ло­цер­ков­ной сре­де полу­чи­ла опре­де­лен­ное рас­про­стра­не­ние прак­ти­ка ноше­ния поя­сов (лент) с тек­стом 90-го псал­ма («Живый в помо­щи Выш­ня­го…»). От при­хо­жан и «захо­жан» мож­но так­же услы­шать, что пере­пи­сан­ную либо напе­ча­тан­ную на бума­ге «чудо­твор­ную молит­ву» «живые помо­щи» (народ­ное назва­ние 90-го псал­ма) необ­хо­ди­мо посто­ян­но носить с собой или при­ши­вать к одежде.

Одна­ко важ­но отме­тить, что подоб­ное «при­ме­не­ние» 90-го псал­ма коре­нит­ся не в цер­ков­ных тра­ди­ци­ях, а в народ­ной обрядности.

В народ­ных веро­ва­ни­ях ноше­ние поя­са, тесь­мы, нитей с завя­зан­ны­ми узла­ми име­ет маги­че­ски-охра­ни­тель­ное зна­че­ние. У восточ­ных сла­вян была повсе­мест­но рас­про­стра­не­на вера в цели­тель­ную силу «нау­зов» (узлов) – раз­лич­ных «навя­зан­ных» аму­ле­тов. Мифо­по­э­ти­че­ское созна­ние видит «глав­ное про­ти­во­дей­ствие и предо­хра­не­ние про­тив вся­ких уз и оков чаро­дей­ства… в веще­ствен­ных навя­зах или нау­зах, ода­рен­ных так­же чаро­дей­ной силой, кото­рые… чело­век, с услов­ны­ми заго­во­ра­ми и обря­да­ми, навя­зы­вал себе на раз­ные части сво­е­го тела» [1] .

«Про­цесс завя­зы­ва­ния есть про­цесс пре­одо­ле­ния, упо­треб­ле­ния силы одно­го лица для уни­что­же­ния силы дру­го­го; про­цесс этот маги­че­ский: нитью обвя­зы­ва­ет­ся боль­ной чело­век, сле­до­ва­тель­но, и болезнь обвя­зы­ва­ет­ся, чело­век завя­зан – завя­за­на и болезнь, сни­ма­ет­ся нить с чело­ве­ка, с нею сни­ма­ет­ся и болезнь; нить бро­са­ет­ся, зары­ва­ет­ся в зем­лю, кла­дет­ся в отвер­стие дере­ва, кото­рое затем заби­ва­ет­ся, с нитью бро­са­ет­ся и зары­ва­ет­ся в зем­лю свя­зан­ная болезнь. Что­бы вид­но было, что завя­зы­ва­ет­ся болезнь, на сня­той с боль­но­го нити завя­зы­ва­ют­ся узлы. Маги­че­ское зна­че­ние завя­зы­ва­ния пере­да­ет­ся и нитям и узлам. Отсю­да вся­кий узел сам по себе уже пред­став­ля­ет нечто вол­шеб­ное, маги­че­ское и слу­жит источ­ни­ком маги­че­ско­го воз­дей­ствия. Носить на себе нить, шну­рок, пояс, тесь­му, полос­ку кожи, завя­зан­ные узлом, уже само по себе важ­но, так как эти пред­ме­ты име­ют охра­ни­тель­ное зна­че­ние…» [2]

С древ­ней­ших вре­мен в обря­дах и быту пояс рас­смат­ри­вал­ся как очень силь­ный обе­рег, при­но­ся­щий бла­го­по­лу­чие и здо­ро­вье его вла­дель­цу. Пояс из тон­кой пле­те­ной сет­ки, где завя­зы­ва­ние каж­до­го узла сопро­вож­да­лось чте­ни­ем опре­де­лен­ной молит­вы, носи­ли на голом теле [3] . В народ­ном пред­став­ле­нии ноше­ние пояс­ка (так же как и натель­но­го кре­ста) защи­ща­ло чело­ве­ка от воз­дей­ствия нечи­стой силы, кол­ду­нов и наво­ди­мых ими болез­ней и «пор­чи». (Если же нуж­но было, наобо­рот, при­влечь нечисть, напри­мер, для пред­ска­за­ния судь­бы, то гада­ю­щие сни­ма­ли с себя натель­ные кре­сты и поя­са, раз­вя­зы­ва­ли узлы на одеж­де.) [4] А такие спо­со­бы «лече­ния» болез­ней или «защи­ты от пор­чи», как обвя­зы­ва­ние нит­кой (часто крас­ной шер­стя­ной) рук, ног, пояс­ни­цы, завя­зы­ва­ние узел­ков, встре­ча­ют­ся сре­ди суе­вер­ных людей и в наши дни.

Навя­зы­ва­ние на себя раз­лич­ных пред­ме­тов-обе­ре­гов и завя­зы­ва­ние узлов с маги­че­ски­ми целя­ми осуж­да­ет­ся как пере­жи­ток язы­че­ства уже в древ­не­рус­ской цер­ков­ной лите­ра­ту­ре [5] . Свт. Кирилл Туров­ский (XII в.) при­рав­ни­вал «науз ноше­ние» к «кощ­ю­нам (мифам) и бесов­ским пес­ням». «Мона­хи испо­ве­до­ва­лись: “Согре­ших, нау­зы вязах на себе и к волх­вом и к обав­ни­ком и к чаро­де­ем ходих… согре­ших, нау­зы на себе нося”… Ноше­ние вол­шеб­ной повяз­ки при­рав­ни­ва­лось к кол­дов­ству, закля­ти­ям» [6] .

Вик­то­рия Кудрявцева

Ком­мен­та­рии:

«В Треб­ни­ке в гла­ве о вол­хо­ва­нии ука­зы­ва­ет­ся: “Ели­цы волх­ву­ют… и обвя­за­ния на дети свои и на живот­ная воз­ла­га­ют, уро­ка ради… 6 лет да не при­ча­стят­ся… или опо­я­са­ния… и шол­ки на гла­ву свою и на выю воз­ла­га­ют, яко неду­ги отго­ни­ти… 6 лет да не при­ча­стят­ся… или в вос­по­ми­на­ние Стра­стей Хри­сто­вых в Пяток Вели­кий узо­ли­цы себе по чис­лу еван­ге­лий вяжут, 6 лет да не при­ча­стят­ся”. Из этих запре­ще­ний вид­но, что и нити и узлы упо­треб­ля­лись посто­ян­но и упо­треб­ле­ние их было делом обык­но­вен­ным, но пори­ца­е­мым со сто­ро­ны духо­вен­ства» [7] .

Осуж­дая исполь­зо­ва­ние «нау­зов», Рус­ская Цер­ковь сле­до­ва­ла при­ме­ру Церк­ви Визан­тий­ской. Аму­ле­ты и талис­ма­ны вся­ко­го рода были повсе­мест­но рас­про­стра­не­ны на тер­ри­то­рии Визан­тий­ской импе­рии. Упо­треб­ле­ние их неод­но­крат­но пори­ца­лось в поуче­ни­ях свя­тых отцов и в поста­нов­ле­ни­ях Собо­ров. Пра­ви­ло 36‑е Лаоди­кий­ско­го Собо­ра (IV в.) запре­ща­ет «предо­хра­ни­ли­ща» (филак­те­рии, φυλακτήρια), кото­ры­ми суе­вер­ные хри­сти­ане во вре­мя болез­ни пере­вя­зы­ва­ли боль­ное место на теле либо посто­ян­но носи­ли на шее. Отцы Собо­ра назы­ва­ют эти «предо­хра­ни­ли­ща» око­ва­ми души (δεσμωτήρια των ψυχών, animarum vincula) [8] . «Пти­це­га­да­ние, чаро­ва­ние, пред­ска­зы­ва­ния, или при­вес­ки на шее про­тив очес при­зо­ра, или на листах напи­са­ния, волх­во­ва­ния или иные злые хит­ро­сти и дру­гие сим подоб­ные непо­треб­ства суть слу­же­ния диа­во­лу», — гово­рил свт. Кирилл Иеру­са­лим­ский († 386) [9] . Мат­фей Вла­старь (XIV в.), ком­мен­ти­руя цер­ков­ные кано­ны, писал: «Чаро­деи суть те, кото­рые поют ино­гда Дави­до­вы псал­мы и упо­ми­на­ют муче­ни­че­ские име­на и даже Самую Пре­свя­тую Бого­ро­ди­цу и к сим при­пле­та­ют демон­ское кол­дов­ство. А дру­гие веша­ют на шеи детей сло­жен­ные бумаж­ки, испи­сан­ные каки­ми попа­ло (слу­чай­ны­ми) пес­но­пе­ни­я­ми, пере­вя­зы­вая их крас­ны­ми лен­та­ми, для предот­вра­ще­ния буд­то бы вся­ко­го вре­да» [10] . Отме­тим, что сме­ше­ние хри­сти­ан­ских поня­тий с язы­че­ски­ми («демон­ским кол­дов­ством») трак­то­ва­лось Цер­ко­вью «как осо­бо тяж­кий грех, веду­щий к про­фа­на­ции свя­ты­ни и кощун­ству» [11] .

Хотя после при­ня­тия хри­сти­ан­ства наря­ду с язы­че­ской сим­во­ли­кой или вме­сто нее в кол­дов­ской прак­ти­ке и вооб­ще в народ­ной обряд­но­сти ста­ли исполь­зо­вать­ся хри­сти­ан­ские поня­тия, сим­во­лы, молит­вы и т. п., маги­че­ская сущ­ность того или ино­го язы­че­ско­го обря­да при этом не изме­ни­лась. В каче­стве одно­го из при­ме­ров это­го мож­но при­ве­сти появ­ле­ние и широ­кую попу­ляр­ность на Руси так назы­ва­е­мых ладанок.

В нача­ле XX в. А. В. Балов писал: «Ноше­ние аму­ле­тов и талис­ма­нов весь­ма рас­про­стра­не­но. Все­го чаще носят на шее ладан­ки… Ноше­ние… ладан­ки счи­та­ет­ся кре­стья­на­ми сред­ством, предо­хра­ня­ю­щим чело­ве­ка от вся­ко­го зла вооб­ще, а в част­но­сти, от раз­лич­ных болез­ней» [12] .. Под ладан­кой (ладон­кой) пони­мал­ся обыч­но неболь­шой тка­не­вый мешо­чек, в кото­рый заши­ва­ли как соб­ствен­но кусо­чек лада­на (напри­мер, взя­тый от какой-нибудь осо­бен­но чти­мой мест­ной ико­ны), так и дру­гие пред­ме­ты (сбро­шен­ная кожа змеи и проч.), обла­дав­шие, по народ­ным пред­став­ле­ни­ям, свой­ством лечить болез­ни или пре­ду­пре­ждать их появ­ле­ние. Так, после совер­ше­ния Таин­ства кре­ще­ния на ребен­ка наде­ва­ли «для здо­ро­вья» ладан­ку, в кото­рую баб­ка заши­ва­ла пупо­ви­ну, жит­ное зер­ныш­ко и три кусоч­ка рос­но­го лада­на. Вери­ли, что ладан сам по себе наво­дит пани­че­ский страх на нечи­стую силу и кол­ду­нов. В ладан­ку неред­ко про­сто заши­ва­лась бумаж­ка с тек­стом какой-либо молит­вы (напри­мер, так назы­ва­е­мой «вос­крес­ной молит­вы», то есть «Да вос­крес­нет Бог…») или заго­во­ра (обыч­но от лихо­рад­ки). Ладан­ки носи­ли на шей­ном гай­тане, рядом с натель­ным кре­стом [13] .

Тако­го рода «ладан­ки» отно­си­лись к раз­ря­ду аму­ле­тов в рабо­тах как свет­ских, так и цер­ков­ных иссле­до­ва­те­лей. Мит­ро­по­лит Киев­ский Евге­ний (Бол­хо­ви­ти­нов) писал: «Как мож­но видеть в нашей Корм­чей Кни­ге… дела­те­ли и раз­да­ва­те­ли… аму­ле­тов назы­ва­ют­ся узоль­ни­ка­ми (по-гре­че­ски филак­те­рии), пото­му что у про­сто­го наро­да аму­ле­ты сии состав­ля­ют узолки, или так назы­ва­е­мые ладан­ки» [14] .

Сход­ный с ладан­ка­ми обе­ре­го­вый харак­тер име­ли и поя­са с тек­ста­ми молитв.

«Посколь­ку сам пояс все­гда вос­при­ни­мал­ся как мощ­ней­ший обе­рег, то есте­ствен­но было допол­нять его зна­ка­ми, несу­щи­ми тоже зна­че­ние обе­ре­гов. Сна­ча­ла это были эле­мен­ты орна­мен­та, зна­ко­мые всем и пото­му лег­ко чита­е­мые» [15] . Основ­ное зна­че­ние аму­ле­тов при­да­ва­лось ром­бам, кру­гам и сва­сти­ке. Ино­гда в сво­ем слож­ном соче­та­нии эле­мен­ты орна­мен­та обра­зо­вы­ва­ли целый рас­сказ. Позд­нее, когда язык орна­мен­та забыл­ся, узо­ры ста­ли допол­нять­ся над­пи­ся­ми. С XVIII века поя­са и опо­яс­ки с над­пи­ся­ми – «со сло­ве­са­ми» – начи­на­ют широ­ко рас­про­стра­нять­ся [16] . На поя­сах выши­ва­лись ини­ци­а­лы и име­на вла­дель­цев, поэ­ти­че­ские и дар­ствен­ные фор­му­лы («Кого люб­лю, того дарю», «Дарю тому, кто мил серд­цу мое­му»), а так­же тек­сты молитв. [17]

Изу­чав­ший тек­сто­вые над­пи­си на при­кам­ском кре­стьян­ском тек­сти­ле Алек­сандр Чер­ных отме­ча­ет, что в При­ка­мье поя­са с тек­ста­ми молитв «были рас­про­стра­не­ны как сре­ди пра­во­слав­но­го насе­ле­ния, так и сре­ди ста­ро­об­ряд­че­ско­го. Одна­ко у послед­них все же чаще. Изго­тав­ли­ва­лись они в мона­сты­рях, ста­ро­об­ряд­че­ских ски­тах и совсем ред­ко — кре­стьян­ка­ми» [18] . На поя­сах встре­ча­ют­ся Иису­со­ва молит­ва, молит­ва «Да вос­крес­нет Бог…», 90‑й пса­лом и др. Как ука­зы­ва­ет А. Чер­ных, «у ста­ро­об­ряд­че­ско­го насе­ле­ния юго-запад­но­го При­ка­мья к поя­сам было осо­бое отно­ше­ние. Напри­мер, что­бы защи­тить себя от век­шиц и кол­ду­нов, а так­же от болез­ней, кото­рые они напус­ка­ют, доста­точ­но было на нит­ку навя­зать сорок узлов, про­чи­тав при этом сорок молитв: “Чита­ла сорок раз молит­вы Бого­ро­ди­це, сорок раз Мико­ле, сорок раз Ису­со­ву молит­ву. Один раз про­чи­та­ешь и узел завя­жешь, так на три нит­ки, потом их спле­тешь в косич­ку и как пояс”. Таки­ми же свой­ства­ми обе­ре­га обла­да­ли и поя­са с выткан­ны­ми тек­ста­ми молитв… Имен­но в этом рай­оне часто любая над­пись на поя­се, даже доста­точ­но свет­ско­го содер­жа­ния, рас­це­ни­ва­лась как молит­ва» [19] .

Рас­про­стра­нен­ный в наши дни псев­до­пра­во­слав­ный «Молит­вен­ный щит пра­во­слав­но­го хри­сти­а­ни­на» (вклю­ча­ю­щий такие образ­цы фольк­ло­ра, как «молит­ва задер­жа­ния») [20] , дает, в част­но­сти, совет «носить освя­щен­ный пояс (хоро­шо, если сам свя­щен­ник про­чи­та­ет молит­ву и завя­жет его на вас)». Но при чте­нии подоб­ных реко­мен­да­ций воз­ни­ка­ет вопрос: ста­нет ли язы­че­ский по сво­ей сути и цели (дать чело­ве­ку маги­че­скую защи­ту, не тре­буя от него духов­ных уси­лий в молит­ве и пока­я­нии) риту­ал завя­зы­ва­ния поя­са при­ем­ле­мым с точ­ки зре­ния Пра­во­сла­вия толь­ко пото­му, что его совер­шит священник.

Убеж­де­ние в обе­ре­го­вой силе поя­сов с тек­ста­ми молитв сле­ду­ет рас­смат­ри­вать как част­ный слу­чай суе­вер­ных пред­став­ле­ний о «защит­ных» функ­ци­ях поя­са вооб­ще. То зна­че­ние, кото­рое, как мы виде­ли, при­да­ва­лось и до сих пор при­да­ет­ся в наро­де так назы­ва­е­мым «охран­ным» поя­сам с тек­стом 90-го псал­ма, поз­во­ля­ет отне­сти их к запре­щен­ным 36‑м пра­ви­лом Лаоди­кий­ско­го Собо­ра «предо­хра­ни­ли­щам» (филак­те­ри­ям) [21] .

Мы не име­ем в виду, что прак­ти­ка носить с собой молит­ву, пса­лом, икон­ку в прин­ци­пе предо­су­ди­тель­на. Магизм будет состо­ять в веро­ва­нии в то, что ноше­ние како­го-либо пред­ме­та (ска­жем, ико­ны или тек­ста молит­вы) име­ет охра­ни­тель­ную силу само по себе, неза­ви­си­мо от пове­де­ния чело­ве­ка. Ины­ми сло­ва­ми, сво­бод­ное обра­ще­ние к Богу, лич­ное уси­лие чело­ве­ка в молит­ве ста­но­вит­ся ненужно.

В рас­смат­ри­ва­е­мом нами слу­чае отме­тим тот факт, что, посколь­ку носи­мые при себе молит­ва или пса­лом не чита­ют­ся (они, в сущ­но­сти, вооб­ще не пред­на­зна­че­ны для чте­ния), их текст ста­но­вит­ся нева­жен и в наро­де рез­ко иска­жа­ет­ся. Вме­сто слов «Живый в помо­щи» появ­ля­ют­ся «живые помо­щи», «живым в помощь» и даже «живые мощи». При этом, по наблю­де­нию Андрея Дес­ниц­ко­го, в про­сто­на­род­ных вари­а­ци­ях на тему 90-го псал­ма «наи­боль­шим иска­же­ни­ям ока­за­лись под­вер­же­ны не туман­ные сло­ва и выра­же­ния, вро­де “аспи­да и васи­лис­ка” (за непо­нят­но­стью их остав­ля­ют как есть), а те, кото­рые, каза­лось бы, почти не отли­ча­ют­ся от рус­ских. “Живый в помо­щи Выш­ня­го” пре­вра­ща­ет­ся в “живую помощь” (по ана­ло­гии со “ско­рой помо­щью”, оче­вид­но), или в анек­до­ти­че­ские “живые помо­чи”. “Падет от стра­ны тво­ея тыся­ща” заме­ня­ет­ся на “падет от стре­лы тво­ея тыся­ча”, и смысл выска­зы­ва­ния меня­ет­ся кар­ди­наль­но: вме­сто обра­за пра­вед­ни­ка, оста­ю­ще­го­ся невре­ди­мым сре­ди все­об­ще­го бед­ствия, перед нами пред­ста­ет супер­мен, уби­ва­ю­щий одной стре­лой тыся­чу вра­гов» [22] . Таким обра­зом, иска­же­ния сви­де­тель­ству­ют не толь­ко о непо­нят­но­сти цер­ков­но­сла­вян­ско­го тек­ста псал­ма, но и об актив­ном вовле­че­нии его в маги­че­скую прак­ти­ку, кото­рое сопро­вож­да­ет­ся пере­де­лы­ва­ни­ем ори­ги­наль­но­го тек­ста в соот­вет­ствии с тре­бо­ва­ни­я­ми мифо­ло­ги­че­ско­го мыш­ле­ния [23] .

Про­то­ди­а­кон Андрей Кура­ев по пово­ду веры в исклю­чи­тель­ную «охра­ни­тель­ную силу» 90-го псал­ма заме­ча­ет: «Не чело­век защи­ща­ет себя от “ужа­сов в ночи”, раз­брыз­ги­вая вокруг свя­тую воду и раз­ве­ши­вая повсю­ду талис­ма­ны. Гос­подь хра­нит того, кто пола­га­ет в Нем свою надеж­ду. И сам этот пса­лом нико­го и ни от чего не защи­тит. Защи­та не в том, что­бы носить его в кар­мане, при­вя­зать к при­то­ло­ке или обвя­зать вокруг талии. Не пса­лом защи­ща­ет, но Гос­подь – если чело­век верит в Бога как в Гос­по­да (то есть в то, что воля имен­но Божия, а не кол­дов­ская опре­де­ля­ет ход собы­тий в его жиз­ни и гос­под­ству­ет над нею), в Его защи­ту, в Его могу­ще­ство (а не в могу­ще­ство пояс­ка, бумаж­ки или сво­ей молит­вы-закли­на­ния). Како­во усло­вие того, что Гос­подь дает такую защи­ту? – Про­сто вера чело­ве­ка в нее. “Ибо ты ска­зал: Гос­подь упо­ва­ние мое”. И это­го обра­ще­ния серд­ца к Богу доста­точ­но для защи­ты. Даль­ней­шее опре­де­ля­ет­ся толь­ко волей двух: волей Бога и волей чело­ве­ка (не отре­чет­ся ли он от Заве­та, обер­нув­шись в сто­ро­ну язы­че­ства?). Жела­ния же всех осталь­ных: вра­гов, кол­ду­нов, языч­ни­ков, бесов – здесь уже бес­силь­ны» [24] .

При­ме­ча­ния

[1] Д. О. Шеп­пинг. Мифы сла­вян­ско­го язы­че­ства. М.: ТЕРРА, 1997. С. 202–203

[2] Е. Н. Еле­он­ская. Сель­ско­хо­зяй­ствен­ная магия // Е. Н. Еле­он­ская. Сказ­ка, заго­вор и кол­дов­ство в Рос­сии. М., 1994. Цит. по: Энцик­ло­пе­дия суе­ве­рий. М.: Миф, Локид, 1995. С. 454

[3] Лидия Рос­лав­це­ва, кан­ди­дат исто­ри­че­ских наук. Пре­по­я­сай меня силою. http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1124&n=58; А. А. Лебе­де­ва. Зна­че­ние поя­са и поло­тен­ца в рус­ских семей­но-быто­вых обы­ча­ях и обря­дах XIX-XX веков. http://veromed.in4post.ru/gogol.ru/enciklopediya-russkoi-kultury/folklor/a‑a-lebedeva-znachenie-poyasa-i-polotenca-v-russkih-semeino-bytovyh-obychayah-i-obryadah-xix-xx-vekov

[4] Татья­на Золо­то­ва. Сгинь, нечи­стая сила. Как защи­ща­лись от «злых сил» сибир­ские ста­ро­жи­лы // Роди­на. № 2. 2003. С. 74, 76

[5] Е. Н. Еле­он­ская. Сель­ско­хо­зяй­ствен­ная магия // Е. Н. Еле­он­ская. Сказ­ка, заго­вор и кол­дов­ство в Рос­сии. М., 1994. Цит. по: Энцик­ло­пе­дия суе­ве­рий. М.: Миф, Локид, 1995. С. 455

[6] Б. А. Рыба­ков. Язы­че­ство Древ­ней Руси. Гла­ва 13. Язы­че­ские обря­ды и празд­не­ства XI — XIII вв. http://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000030/st013.shtml

[7] Е. Н. Еле­он­ская. Сель­ско­хо­зяй­ствен­ная магия // Е. Н. Еле­он­ская. Сказ­ка, заго­вор и кол­дов­ство в Рос­сии. М., 1994. Цит. по: Энцик­ло­пе­дия суе­ве­рий. М.: Миф, Локид, 1995. С. 455. См. Номо­ка­нон при Боль­шом Потреб­ни­ке. http://www.synaxis.info/synaxis/8_law/f_byzantine/nomokanon.html

[8] Пра­ви­ла свя­то­го помест­но­го Собо­ра Лаоди­кий­ско­го. Пра­ви­ло 36. // Пра­ви­ла помест­ных Собо­ров Свя­той Пра­во­слав­ной Церк­ви с тол­ко­ва­ни­я­ми епи­ско­па Нико­ди­ма (Мило­ша). Под общей редак­ци­ей Алек­сандра, епи­ско­па Буэнос-Айрес­ско­го и Южно-Аме­ри­кан­ско­го. http://www.holytrinitymission.org/books/russian/canons_local_councils_n_milosh.htm#_Toc78684099

[9] Поуче­ние тай­но­вод­ствен­ное пер­вое // Тво­ре­ния Свя­то­го Отца наше­го Кирил­ла, архи­епи­ско­па Иеру­са­лим­ско­го. Изда­ние Австра­лий­ско-Ново­зе­ланд­ской Епар­хии РПЦЗ, 1991. С. 319

[10] Мат­фей Вла­старь. Алфа­вит­ная Син­таг­ма. О волх­вах, чис­ло­га­да­те­лях и вол­шеб­ни­ках, а так­же и об аст­ро­ло­гах, чаро­де­ях и к тому же о кол­дов­ствах, отра­вах и аму­ле­тах. http://www.pravoslavieto.com/books/Syntagma_Matey_Vlastar/index.htm.

[11] Т. В. Нико­ла­е­ва, А. В. Чер­не­цов. Древ­не­рус­ские аму­ле­ты-зме­е­ви­ки. http://ec-dejavu.ru/z/Zmeevik.html

[12] Балов А. В. Очер­ки Поше­хо­нья // Этно­гра­фи­че­ское обо­зре­ние. 1901. № 4. Цит. по: Энцик­ло­пе­дия суе­ве­рий. М.: Миф, Локид, 1995. с. 440

[13] В. Хару­зи­на. Несколь­ко слов о родиль­ных и кре­стин­ных обря­дах и об ухо­де за детьми в Пудож­ском у. Олонецк[ой] губ. // Этно­гра­фи­че­ское обо­зре­ние. 1906. № 1–2. Цит. по: Энцик­ло­пе­дия суе­ве­рий. М.: Миф, Локид, 1995. С. 214; В. Ф. Демич. О змее в рус­ской народ­ной меди­цине // Живая ста­ри­на. 1912. Вып. 1. Цит. по: Энцик­ло­пе­дия суе­ве­рий. М.: Миф, Локид, 1995. С. 155; А. В. Балов. Очер­ки Поше­хо­нья // Этно­гра­фи­че­ское обо­зре­ние. 1901. № 4. Цит. по: Энцик­ло­пе­дия суе­ве­рий. М.: Миф, Локид, 1995. с. 440; А. Н. Афа­на­сьев. Веду­ны, ведь­мы, упы­ри и обо­рот­ни // Дре­во жиз­ни: Избран­ные ста­тьи. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/afan/06.php

[14] Евге­ний [Бол­хо­ви­ти­нов], мит­ро­по­лит. Заме­ча­ния о чер­ни­гов­ской гривне // Тр. и лето­пи­си ОИДР. М., 1833. Ч. VI. С. 121—123. Цит. по: Т. В. Нико­ла­е­ва, А. В. Чер­не­цов. Древ­не­рус­ские аму­ле­ты-зме­е­ви­ки. http://ec-dejavu.ru/z/Zmeevik.html

[15] Лидия Рос­лав­це­ва, кан­ди­дат исто­ри­че­ских наук. Пре­по­я­сай меня силою. http://www.istrodina.com/rodina_articul.php3?id=1124&n=58

[16] Там же. См. так­же: А. А. Лебе­де­ва. Зна­че­ние поя­са и поло­тен­ца в рус­ских семей­но-быто­вых обы­ча­ях и обря­дах XIX-XX веков. http://veromed.in4post.ru/gogol.ru/enciklopediya-russkoi-kultury/folklor/a‑a-lebedeva-znachenie-poyasa-i-polotenca-v-russkih-semeino-bytovyh-obychayah-i-obryadah-xix-xx-vekov

[17] Алек­сандр Чер­ных. «Из-под кустич­ку цве­ток выткан пое­сок…» Тек­сты на При­кам­ском кре­стьян­ском тек­сти­ле // Роди­на. № 2. 2003. С. 114–115

[20] См.: Свя­щен­ник Алек­сий Плуж­ни­ков. «Щит и меч» пра­во­слав­ных хри­сти­ан. http://pravoslavie.ru/smi/36460.htm

[21] См.: Пра­ви­ла свя­то­го помест­но­го Собо­ра Лаоди­кий­ско­го. Пра­ви­ло 36. // Пра­ви­ла помест­ных Собо­ров Свя­той Пра­во­слав­ной Церк­ви с тол­ко­ва­ни­я­ми епи­ско­па Нико­ди­ма (Мило­ша). Под общей редак­ци­ей Алек­сандра, епи­ско­па Буэнос-Айрес­ско­го и Южно-Аме­ри­кан­ско­го. http://www.holytrinitymission.org/books/russian/canons_local_councils_n_milosh.htm#_Toc78684099; Диа­кон Андрей Кура­ев. Хри­сти­а­нин в язы­че­ском мире, или О напле­ва­тель­ском отно­ше­нии к пор­че. М., 2004. С. 281; Свя­щен­ник Вадим Сем­чук. Куда девать коче­рыж­ку, или Кое-что об обря­дах. http://azbyka.ru/hristianstvo/iskazheniya_hristianstva/4g71-all.shtml

[22] Андрей Дес­ниц­кий. Бого­слу­жеб­ный язык Рос­сий­ской Церк­ви (опыт кри­ти­че­ско­го обзо­ра одной дис­кус­сии). http://www.kiev-orthodox.org/site/worship/1120/

[23] См. так­же: Е. Е. Лев­ки­ев­ская. Заумь как раз­но­вид­ность риту­аль­ной речи сла­вян. http://ec-dejavu.ru/z/Zaum‑2.html

[24] Диа­кон Андрей Кура­ев. Хри­сти­а­нин в язы­че­ском мире, или О напле­ва­тель­ском отно­ше­нии к пор­че. М., 2004. С. 280–281

[25] Псал­тирь с парал­лель­ным пере­во­дом на рус­ский язык. Пере­вод Е. Н. Биру­ко­вой и И. Н. Биру­ко­ва. Ком­мен­та­рии Т. А. Мил­лер. М.: Пра­во­слав­ный Свя­то-Тихо­нов­ский Бого­слов­ский инсти­тут, 2003. С. 313–315

Источник